Пташка

На самом перевале их встретили снег и пронизывающий ветер. Спуск оказался даже тяжелее подъема. Лошади упрямились, и людям пришлось приложить немало усилий, чтобы заставить их тронуться с места. Только когда шаткие валуны вновь сменились травой и устойчивой почвой, Гнеда вздохнула с облегчением. Повеселели и остальные, ведь они наконец пересекли заветную черту и теперь чувствовали себя в безопасности.

Продвинувшись еще немного, спутники остановились в небольшой лощине, защищенной с одной стороны большими скалистыми отломками, с другой – порослью причудливо изогнутых сосен. Неподалеку журчал ручей.

Айфэ помог Гнеде спуститься с коня и, плотно укутав плащом, устроил ее в укромной расселине, а сам присоединился к остальным в обустройстве становища. Хотьша и Воронец расседлывали и поили лошадей, Фиргалл разводил огонь.

Солнце быстро исчезло за горами, и, хотя нагретые за день камни еще источали тепло, Гнеда никак не могла согреться. Озноб мешал уснуть, поэтому, когда рядом появился Айфэ с чашкой чего-то горячего в руках, девушка испытала прилив благодарности. С улыбкой протянув ей питье, юноша присел рядом. Он успел умыться, и теперь, когда с лица сида исчезли грязные потеки, Гнеда удивилась опаловой белизне его кожи. Светло-русые волосы были убраны назад, обнажая уши, где поблескивали колечки серег. В прядях по-прежнему оставались перья и листья, делая его похожим на одного из лесных духов, о которых любил рассказывать Гостила.

– Спасибо! – с трудом разомкнув слипшиеся губы, промолвила Гнеда и сделала глоток. По телу разнеслось блаженное пряное тепло. – Спасибо за все.

– Отдыхай. – Забота странно шла его волчьим глазам. Без воинственного раскраса Айфэ выглядел совсем не страшно. – Слишком много свалилось на тебя сегодня.

Они оба засмеялись, вспомнив появление юноши в лесу несколькими часами ранее. Холод начал отступать, и Гнеда не ведала, было ли причиной тому подогретое вино или улыбка Айфэ.

На разлапистую сосновую ветку рядом с ними шумно опустилась птица.

– Смотри, та самая сойка! – встрепенулась девушка. – Что за странное существо, она преследует нас!

Айфэ тихонько рассмеялся.

– Это Крикун. – Он повернулся и свистнул по-птичьи.

Сойка переступила с лапки на лапку, скосила на юного сида блестящую бусину глаза и коротко проверещала в ответ что-то похожее на презрительное фырканье.

– Он не очень-то жалует людей, сердится, что я не один, – улыбнулся Айфэ, снова глядя на свою собеседницу. Перья в его волосах шевельнулись, и девушка заметила среди них одно с бирюзовым отливом.

– Так это твоя птица?

– Нет, Крикун сам по себе. Но мы с ним друзья. Когда-то давно я помог ему. Вылечил перебитое крыло. Так мы познакомились. Он очень независимый, иногда долго пропадает где-то по лишь ему известным делам, но всегда возвращается обратно.

– Разве возможно приручить птицу? – удивилась девушка.

– Говорят, сиды обладают даром находить общий язык со всеми живыми тварями. Не знаю, правда ли это, но я действительно люблю птиц и зверей, а они, кажется, отвечают мне взаимностью.

– Скажи, почему Фиргалл так рассердился на тебя? – тихо спросила Гнеда и сама стала не рада своему любопытству. Она боялась спугнуть доверие, начавшее зарождаться между ними.

Юноша опустил глаза.

– Я нарушил его волю, не оставшись дома. Но я не мог повиноваться, зная, какой опасности он подвергает себя. Быть может, его вспышка покоробила тебя, но поверь, в нем говорила лишь тревога обо мне.

– Вы с отцом совсем не похожи, – заметила девушка.

Айфэ пристально посмотрел на Гнеду.

– Я не кровный сын Фиргаллу. Мы в дальнем родстве. Моя мать умерла в родах, отец не возвратился из похода. Я жил сиротой, в холоде и грязи, у чужих людей. Фиргалл разыскал и усыновил меня. Он… Ты и представить не можешь, насколько велико его сердце. Отец может иногда казаться суровым, даже жестоким, но на самом деле он добр, благороден и справедлив. Я рад, что теперь ты под его крылом. Он вернет тебя в лоно семьи.

– Нет, моя семья… – замешкалась Гнеда, глядя на него исподлобья и не находя нужных слов.

– Да, да, я знаю, – поспешно заверил сид и сжал ее запястье.

Рука Айфэ оказалась обветренной и жесткой, но очень горячей. Непрошеное воспоминание о Бьярки заставило на миг замереть все внутри, но тут же схлынуло. Девушка не ощутила неловкости. Прикосновение Айфэ вызвало лишь чувство признательности.

– У твоего деда помутнен рассудок. Стоит ему только увидеть тебя, как он осознает, что все эти годы лишал себя счастья быть рядом со своей внучкой. Ты его плоть и кровь. Наваждение пройдет, и все встанет на свои места. – Он забрал у Гнеды опустевший сосуд. – А теперь спи. Все тревоги остались за перевалом. Завтра мы будем дома.

Было странно и непривычно вновь просыпаться по утрам. Они жили в Кранн Улл, имении Фиргалла, уже пять дней, но чувство невозможности происходящего не покидало Гнеду.

Кранн Улл означало «яблоня» – и, действительно, главную часть усадьбы занимал прекрасный яблоневый сад, усыпанный душистыми розово-желтыми плодами.