Псих

–А я бы сказал, что, в общем-то, нет у человека единой меры оценки, не то что, для этой эфемерности – счастья, но и для самого себя. Хороший, плохой или вообще конченный, это всего лишь сравнительная оценочная категорийность человека, основанная на мнении, которое есть всего лишь частная субъективность. А вот если человек сможет выбрать для себя эталон, ту настоящую меру, а не моральный заменитель – оценку, то, возможно ему, можно было бы не только желательно вместе мучиться, но и радоваться. – Сделал вывод Модест.

–Если знать, как сложно было определить эталон для измерения материального мира, то в случае с духовным миром человеком, это, пожалуй, невозможно. – Ответил Илья.

– Кто знает, кто знает. – Задумался Модест. – Но у меня на этот счёт, есть свои предложения. Здесь, для себя нужно определить генеральную концепцию, на основе которой и можно было приступить к выработке решений. Нужно всего лишь, найти ту мировую константу, которая бы ни у кого не вызывала бы возражений.

–Сколько людей, столько и мнений. Ты не забыл про эту константу. – Усмехнулся Илья.

–Спасибо за подсказку, но у меня всё же есть своё мнение. – Улыбнулся в ответ Модест. – Так вот, в нашем, основанном на визуальности видения всего и вся мире, где то же мнение, есть результат своего, отличного от других видения окружающего, когда можно сказать, не существует двух одинаковых видений, всё же есть одна постоянность – горизонт. И как заметил один мудрец: нет ничего более постоянного, чем расстояние от тебя и до горизонта. И в какой бы ты точке мира не находился, оно всё будет тем же. А ведь горизонт, это в некотором роде, такая же эфемерность, что и непонятно что, за такая субстанция счастье. Но я бы эту его мысль развил дальше и посмотрел на это его обозрение с другой точки зрения, глобальное позиционирование которой, только для неё и кажется существенным. – Почему-то Модесту стало весело. – А знаешь, мне кажется, что именно в горизонтах, надо измерять расстояние до бога, который, как и горизонт находится в каждой точке мира и всегда одновременно равноудален и равно близок. А придя к пониманию этого, тебе там и до счастья будет не далеко. Ведь оно всегда видится где-нибудь на горизонте. – Модест, устремившись к каким-то своим горизонтам, пристально уставился в одну точку.

– И чего ты там увидел? – пока не видя для себя новых горизонтов, Илья решил заглянуть в Модестовы.

–Да вот, оборзеваю местную публику. – Щёлкнул зубами Модест.

–Что, решил кого-нибудь осчастливить. – Иронизирует Илья.

–А знаешь, кого легче всего задеть за живое? – неожиданно спросил Модест.

–Даже не хочу гадать. – Ответил Илья.

–А тех, кто в своей повседневности, не пользуется этим своим качеством. Исходя из выгоды, предпочитая, накачав или набравши, выпячивать в себе или из себя всё искусственное и мёртвое. – Равно близок и равноудален Модест. – А здесь, как я смотрю, есть, где разыграться. Публика ещё та и, не смотря на все их внутренние вливания, просто просится, чтобы её оживили. – Сверкнул глазами что-то задумавший Модест. Отчего у Ильи появилось нехорошее предчувствие, со всеми своими симптомами, предваряющими то, что всегда имеет последствия.

В чём Модест был прав, так это в том, что в этих питейных заведениях, люди очень отзывчивы к просьбам и не только знакомых, но даже совсем незнакомых и посторонних людей, чьи мольбы никак не могут быть пропущены мимо ушей слышащих, но в основном видящих. И эти просьбы всегда находят отклик в душах этих филантропов, которые всегда прямы и нечего рожу отворачивать, когда он определенно видит и чувствует, что она кулака просит. И ведь, что интересно, так это то, что все присутствующие здесь, в общем, особыми желаниями не изобилуют и в основном просят одного из двух, либо же добавки, либо же разбавки, ну а уж чего, не слишком уж и важно. И хотя местная публика действительно местами напрашивалась, как на комплимент, так и на комплиментацию, всё же она имела право на свои горизонты счастья. И хотя они сейчас пересеклись, нечего к ним примешивать свои.

Илья заявил Модесту, что он, пожалуй, отлучится в одно место, где спасибо, конечно, но его помощь не нужна. После чего он, насколько ему позволяла его усидчивость, своим скорее строгим, чем стройным шагом, двинулся в туалет. Между тем, посещение туалета в подобного рода заведениях, часто сопряжено с непредвиденными опасностями, так что вопрос по прибытию оттуда: «Как, удачно сходил?», – не будет неуместным. Но вернувшегося обратно Илью, об этом никто не спросил и не потому, что Модест такой весь из себя, сам себе на уме и совсем не волнуется за него, ведь в этом случае ему придётся одному оплачивать предъявленный для оплаты счёт, а потому что его не было на месте. И Илья, бросив рассеянный взгляд по сторонам и, не обнаружив этого заносчивого Модеста, решил, что лучше всего будет не мотаться с места на место, что приведёт ещё к большей неразберихе, а присев обратно на своё место, тем самым занять более выгодное положение наблюдателя, которое скорее приведет к искомому результату.