Прыжок леопарда

Человек со шрамом в пол-лица с довольным видом кивнул и, с большим трудом встав, стал, превозмогая боль в груди, натягивать тетиву арбалета, готовя его к своему единственному выстрелу…

Граф Гильом Клитон раздраженно посмотрел на оруженосца, который, растерянно разведя руками, что-то бубнил себе под нос, оправдывая собственную нерасторопность скоротечностью боя.

– Мне, что, без шлема ехать?!.. – Гильом надул щеки от злости.

Филипп, сидевший в седле своего декстриера возле него, вспомнил, что у него есть свободный шлем, толкнул Клитона локтем в бок и сказал:

– Гильом! Брат мой и сюзерен! Прими, пожалуйста, этот шлем! – Он снял со своей головы шлем с маленькой золотой короной, подаренный ему в свое время самим королем Людовиком. – Я, пожалуй, надену свой старый, а тебе, как государю, негоже ехать на сечу без шлема!..

Гильом засмеялся и, обняв рыцаря, ответил:

– Спасибо, Филипп! Спасибо, брат мой… – Он принял шлем и надел его, поправил ремешки и, посмотрев на де Леви, спросил. – Ну? И как я в нем?!..

– Как и подобает быть государю… – ответил, поклонившись, Филипп. Он щелкнул пальцами своему оруженосцу, тот притащил его старый шлем, который носил его отец Годфруа, нацепил его на голову, затянул под подбородком ремешки креплений, повертел головой в разные стороны, еще раз проверяя удобство ношения, кивнул с довольным видом и тихо произнес, обращая слова к своему шлему, словно к живому существу. – Вот ты и снова со мной…

Арбалетчики мессира де Бриенна, словно удивительные косари, прореживали ряды противника, жавшегося к рядам своих повозок, стоявших вытянутой дугой за их спинами.

– Прикажите мессиру де Бриенну сделать еще один залп, после чего мы и начнем нашу атаку! – граф отдал приказ одному из посыльных, стоявших возле него. Тот убежал. Гильом посмотрел на Филиппа и, грустно улыбнувшись, сказал. – Что-то мне тоскливо сегодня…

Филипп, сердце которого было не на месте с самого утра, вздрогнул и попытался отговорить его от участия в атаке, но Клитон был непререкаем и отверг все уговоры и мольбы своего товарища.

– И как, скажи мне на милость, я буду смотреть в глаза моим воинам, коли останусь в этот важнейший момент позади них?!.. – Гильом посмотрел на Филиппа. Тот замялся, соглашаясь с правотой слов графа, который просто не имел морального права именно сейчас, когда на кону стоял самый важный вопрос его жизни, отойти и спрятаться за спинами других людей, выказав неуместную осторожность.

– Твое право, Гильом, я не могу спорить с тобой… – он поклонился, отдав дань уважения выбору Клитона.

– Тогда, мой друг, я приказываю начинать атаку кавалерии! Прикажите мессиру де Ипру ударить по левому флангу противника и зайти в тыл его армии, отрезав им пути к единственной дороге, идущей на Алост!.. – Гильом крикнул оруженосцу, перевел взгляд на де Леви и, улыбнувшись, сказал. – Тебе же, мой верный паладин, я повелеваю втоптать фронт противника в грязь! Начинай же, право, нет моих сил стоять и ждать!..

Филипп поднес к губам боевой рог и протрубил, извещая о начале атаки кавалерии. Рыцарство медленно разогнало своих боевых коней и, словно всепоглощающая стальная лавина, врубилась на убийственном галопе в ряды противника, топча его копытами и пронзая боевыми лансами. Ряды противника зашатались и, теряя свою стройность, стали быстро отступать, переходя в паническое бегство…

Тьерри приподнялся на стременах и, закусив до крови свою нижнюю губу, молча смотрел на начало конца его армии, обратившейся в бегство перед сплоченными рядами тяжелой кавалерии франков.

– Ну, вот и все… – он повернул голову и посмотрел на лица своих рыцарей, сидевших на конях позади него – их лица были напряжены, а у некоторых, молодых и неопытных воинов они покрылись пятнами, выдавая трудно скрываемые волнения. – Вот и все…

Англичанин собрался с последними, как ему казалось, силами, встал и, прислонившись к стенке повозки, поднял арбалет…

До передних рядов рыцарей противника его отделяли какие-то жалкие тридцать или сорок туазов. Он напряг зрение и стал прицеливаться, ища слезящимися глазами того единственного врага, от смерти которого напрямую зависела его жизнь.

Суматоха и паника, возникшая в рядах воинов де Эльзаса, немного отвлекала его. Он помнил лишь одно – на голове де Леви должен быть шлем с маленькой золотой короной, подаренный ему королем Людовиком, у всех же остальных рыцарей, даже у самого Гильома Клитона, не было такого шлема…

Глаза англичанина хаотично прыгали от одного рыцаря к другому пока, наконец, не увидели того самого рыцаря в шлеме с маленькой золотой короной, блиставшей множеством солнечных зайчиков под лучами яркого и веселого летнего солнца, словно в насмешку расцветившего сочными и полными жизни красками смерть, витавшую над душами воинов, бившихся сейчас на этом истоптанном поле возле Алоста.