Прыжок леопарда

Тьерри услышал страшный крик, пронесшийся над рядами атакующих франков, и вздрогнул, не веря своим ушам и глазам. Его соперник и кузен, граф Гильом Клитон был, скорее всего, ранен, но это известие так обескуражило нападавших, что они, потеряв весь свой разум, бросились в панике и ужасе бежать, даря Тьерри странную победу и откладывая его смерть на неопределенное время…

Англичанин радостно закричал, увидев, что его болт попал точно под подбородок рыцаря в шлеме с золотой короной, но, тут же его объял дикий и животный ужас, едва он услышал крики воинов противника, известивших о гибели графа Гильома Клитона!

Тот, кого ему строжайше запретил убивать Гуго де Биго, был убит! Ни кем-нибудь, а именно им!

Англичанин, раздавленный таким бредовым стечением обстоятельств, кулем повалился на траву и, обхватив голову руками, завыл, словно раненый зверь…

Гнев, до удивительности бесконтрольный и до дрожи неконтролируемый, охватил Тьерри де Эльзаса. Он понял, что сейчас, на поле Алоста свершилось то, о чем раньше и помыслить никто не мог! Простолюдин, вооруженный поганым оружием, запрещенным к применению против братьев-христиан самим папой Римским, вот так, запросто, словно плевок на траву, взял, да и убил благородного рыцаря, в чьих жилах текла королевская кровь!

Тьерри молча скрипнул зубами и, выхватив меч из ножен, тронул шпорами своего коня. Он словно черная туча навис над англичанином и, не дав тому опомниться, разрубил его череп своим мечом, потом, спрыгнув с коня, стал топтать его еще агонизирующее тело ногами, потом, увидев проклятый арбалет, с такой силой пнул его ногой, что почувствовал дикую боль, видимо, сломав один из пальцев на ноге.

Он снова запрыгнул в седло и, поднеся к губам свой фамильный боевой рог, пронзительно протрубил, извещая окончание сражения, поискал глазами знаменосцев и, увидев их чуть неподалеку и левее от себя, крикнул, надрывая голос:

– Черное и белое знамя!!! Живее!!!..

Знаменосцы, услышав до странности громкий голос их предводителя, быстро расчехлили белое и черное знамя и, увидев, что Тьерри приказывает им следовать за собою, поскакали по направлению к позициям Гильома Клитона…

Филипп осторожно снял тело раненого Гильома с коня, бережно положил на траву, примятую копытами коней и, плача от бессилья и неспособности как-то повлиять или изменить ход судьбы, заскрежетал зубами. Он снял маленький кожаный бурдюк с седла своего коня и, вытащив пробку зубами, стал осторожно лить холодную родниковую воду на побелевшее лицо Гильома.

– А-а-а, я так и знал, что это ты, брат… – открыв глаза, едва слышно прошептал Клитон. Он попытался улыбнуться, но его серые губы не слушались и изобразили какое-то ужасное подобие улыбки мертвеца. Из уголка его рта выбежала тонкая струйка яркой крови и, скользнув за вырез кольчуги, исчезла из вида. – Что-то мне холодно, Филипп…

Де Леви сдернул с себя длинный кавалерийский плащ и заботливо укрыл им Гильома.

Тот снова открыл глаза, на мгновение его щеки покрыл какой-то странный румянец, он несколько раз широко раскрыл рот, стараясь набрать в легкие как можно больше воздуха, и произнес:

– Не надо преследовать моего кузена де Эльзаса. Видимо, так было угодно Господу…

Филипп схватил его за плечи, приподнял и крепко прижал к себе, рыдая во весь голос.

Один из рыцарей, стоявший за спиной де Леви, громко и испуганно произнес:

– Мессир! К нам, похоже, скачет мессир де Эльзас!..

– Да пошел он!.. – Закричал Филипп и вскочил, выхватывая свой фамильный меч. – Я убью этого ублюдка! Где он?!!!..

Гильом приподнялся на локтях и крикнул, вкладывая в крик все оставшиеся у него силы:

– Не смей, Филипп!

Де Леви плюнул и резким движением вложил меч снова в ножны.

Тьерри подъехал и резко спрыгнув с коня, подбежал к раненому Гильому, упал перед ним на колени и, вкладывая в свой крик всю горечь, искренность и раскаяние, закричал:

– Кузен! Клянусь Господом! Я не отдавал приказ этому гаденышу-арбалетчику стрелять в тебя!!!

Гильом открыл глаза, вокруг которых уже синели круги приближающейся смерти, коротко кивнул и ответил:

– Я верю тебе, кузен. Ты победил не арбалетным болтом, ты победил по воле Господа. Он, покарал меня за цепь кровавых и братоубийственных узурпаций, испачкавших чистоту фландрского наследия… – он снова набрал воздух и, снижая свой слабеющий голос, произнес. – Приказываю всем моим людям, кто пожелает остаться, признать тебя, мой кузен Тьерри, единственным и законным наследником Фландрии и Фризии…

Тьерри сидел на коленях возле умирающего Гильома Клитона, держал его за руку и плакал, плакал искренне, чисто и по-настоящему.

Гильом поискал глазами Филиппа де Леви и, увидев его, подозвал к себе. Когда Филипп присел возле умирающего графа, тот тихо сказал:

– Помнишь, я как-то просил тебя об одной услуге?.. – Филипп, вытирая слезы, кивнул. Клитон улыбнулся и прошептал. – Освободи моего отца и вручи ему корону Англии, отнятую его младшим братом-иудой…

– Клянусь, мой герцог. – Ответил Филипп. – Помнишь, я как-то в Париже сказал тебе, что всегда буду звать тебя «мой герцог»? Я освобожу твоего отца, мой король!..