Прозревшие в преисподней

– Осторожнее, надзиратель, – саркастически произнес святой отец. – Еще немного и вы назовете Единого по имени.

– Разве что он и есть наш великий экспериментатор, – не менее ядовито отозвался чи-при.

– Намек понял, – произнес Семен. – Продолжайте.

– А я не понял, – отрубил Груббер. – Давайте-ка без намеков, коллега. Вы и так здесь уже на разглашение гостайны наговорили, чего теперь кругами ходить?

– Ни каких кругов, – отозвался надзиратель. – Лишь толика осторожности. Впрочем, вы правы коллега, ваши мозги в пощаде не нуждаются. И вот вам еще одна гостайна – карта освоенного пространства. Земляне еще никогда не видели ее целиком.

С этими словами чи-при вытянул из недр своей одежды свернутый в трубочку планшет, раскатал его перед собой прямо в воздухе и сделал над образовавшимся рабочим столом несколько жестов. Из мерцающей символами чужого языка плоскости выпрыгнула и повисла на уровне глаз сложная трехмерная структура. Пара десятков шариков развешенных в случайном порядке, соединялись между собой трубками разной длины и ширины – грубая и кривобокая модель не слишком сложного белкового соединения. Шарики и трубки были разных цветов, у каждого рядом парила надпись на чи, недоступная землянам. Некоторые из трубок были пунктирными.

– Двадцать две звездные системы, – прокомментировал надзиратель. – Включая вашу. Все они соединены коридорами, в которых способны перемещаться звездолеты, заправленные пирокинетиком. Вне этих коридоров корабли исчезают. Мгновенно и бесследно. Системы разбросаны по всему объему галактики. Эти пунктиры – очень длинные коридоры, масштаб которых не влезает в изображение. На таких перегонах при постоянном ускорении корабли успевают опередить свет в тысячи и миллионы раз. Теория относительности здесь не работает. Инерционная масса асимптотически приближается к нулю, ускорение растет неограниченно, а энергия тратиться по таким масштабам мизерная. Однако материя и время сохраняют все свои фундаментальные свойства. Навигационные ошибки на таких скоростях бывают довольно грубы, поэтому коридоры широкие, но не бесконечно. А за их пределами простирается совсем другое пространство. То самое, в котором скорость света предельна, время – относительно, а масса и энергия неразрывно связаны. В котором Е, черт возьми, все-таки равно эм цэ квадрат!

– Откуда вы знаете? – прошептала Жустин.

– Мы технологическая цивилизация, – напомнил чи-при. – Мы строим хорошие корабли. Это был очень дорогой проект: сотни автоматических разведчиков самых разных классов, набитые дорогущим измерительным оборудованием, снабженные автоматикой управления различных типов – от квантовых компьютеров, до простейших механических приводов, с различными силовыми установками вплоть до примитивных ядерных двигателей. Даже химические ракеты!.. Результат был один – релятивистские скорости за пределами коридоров невозможны. Можно затормозить у самой границы пересечь ее на досветовых скоростях и снова начать разгон… Возможно некоторые из разведчиков разгоняются до сих пор. Но начиная со ста мегаметров в секунду, правило «Равновесия» начинает работать в полную силу. Электроны и кванты в компьютерах перестают вычислять, механические приводы ломаются под собственной стократ возросшей массой, сигналы телеметрии вязнут в растянувшемся времени… Само собой, пересечь границу на сверхсвете невозможно в принципе, все эти эффекты наступают мгновенно и материально тело превращается невесть во что. Или в невесть когда.

Жустин надула щеки и звонко сказала:

– Пух-х…

Семен хмыкнул, оторвал задницу от каменного лежака, подошел к схеме.

– Где здесь Солнце?

– Вот это, – с готовностью откликнулся надзиратель. – Здесь Чи-при, Дрофф, и Лерон. Видите, мы четверо почти у центра, в пределах одного коридора друг от друга. Вы – в узле на их пересечении. Поэтому вам, людям до сих пор казалось, что пространство изотропно.

Указанный узел увеличился, и Семен понял. Солнце висело на уширении перекрестья трех крупных коридоров, с этой позиции действительно могло показаться, что пространство во все стороны одинаково, если только не залетать слишком далеко. А кому спрашивается, охота залетать туда, где ничего нет? Пути к перечисленным системам лежали, разумеется, внутри коридоров. Ближайшим был Лерон, грудью вставший на пути энергичного, самонадеянного, не признающего галактических правил и авторитетов неофита, которого столь опасно было впустить в общий дом или, по вкусу – в барак.

– Разведчики, отправленные к другим звездам никогда не возвращались, – сообщил Груббер. – Выходит, леры были здесь ни при чем.

– Почти всегда – ни при чем, – согласился святой отец. – Разве что пару тройку раз, когда им везло оказаться перед устьем существующего коридора.