Прозревшие в преисподней

Семен усмехнулся. Так и есть, вчера он все понял правильно. Провокация. Имитация справедливого обмена, только за тем чтобы землянин почувствовал хотя бы тень обязательств перед чи-при.

– Узнай, как они взорвали эсминец, – тихо проворчал Груббер, поворачиваясь к инопланетчикам спиной.

– Не вздумай! – звонко шепнула на ухо Жустин, – Спроси, зачем они выписали свой ордер. Что им всем от тебя надо!

Семен, уже открывший рот именно для такого вопроса, снова захлопнул его. Инспектора понять можно – что ему судьба наемника? Так, разменная монета. Другое дело стратегический секрет – вдруг чи-при действительно проговорится, ну или хотя бы намекнет. Жустин… ее тоже можно понять. Во всяком случае, если это действительно та, прежняя Жустин. Если это так – можно. Все-таки она по своему пеклась о нем последнюю пару лет.

Но сейчас все это был не тот масштаб. Семен селезенкой чувствовал, сейчас все это стремительно становилось мелко и сиюминутно. Суета в мышиной норе. Не могут такие силы сойтись клином на его скромной персоне без веской причины. Без очень веской, может быть – глобальной, к которой человек Семен Сикорский может служить в лучшем случае проводником, ключиком, подсказкой. Но не целью. А значит «проводнику» еще предстоит вовремя сообразить, стоит ли ему «подсказывать», не будет ли это слишком на руку инопланетчикам? Все-таки Груббер прав, сволочь – для бывшего наводчика башенного орудия патриотизм к собственной расе не пустой звук. Да и самому вдруг почему-то захотелось выжить!

Но при этом очень хотелось и понять. Причем сразу все.

Он коротко вздохнул и с хорошо заметным усилием выдавил:

– Кто такие прозревшие?

Жустин хватанула воздух, ткнулась ему в ухо.

– Сема, ты чего?!

Инопланетчики переглянулись. Все трое, со значением.

– Однажды ты уже задавал этот вопрос, – сказал святой отец. – И я…

– Ты рассказал мне сказочку о падении Лерона в лоно церкви, – оборвал Семен. – Спасибо и на том, я хотя бы понял, на что способны прозревшие. Но кто они такие, ты так и не ответил. Должно быть не без умысла падре. Нет?

– Ограничивая землянина в числе вопросов, вы хотели сэкономить время, надзиратель? – произнес свои первые слова недоптиц, обращаясь к чи-при. – Кажется, вам это не удалось.

Тот вздохнул.

– Посмотрите, люди, – произнес он, обращаясь уже не только к Семену. – Перед вами три самые активные расы освоенной галактики. Три мира, с которыми вы, земляне, сумели установить хоть какие-то отношения. Каждый из нас троих занимает… или занимал достойное место в своей иерархии, обладал и обладает доступом к секретной информации, уполномочен принимать сложные решения, компетентен каждый в своей области и, в конце концов, просто умен. Надеюсь, в этом вы не сомневаетесь?

– Ну, за птенца не поручусь, – протянул Груббер. – Но, если в общем…

– Вы не сомневаетесь, – подытожил надзиратель за справделивостью. – Тогда не удивляйтесь тому, что на вопрос Сикорского получите три разных ответа. Леры – убежденные теократы, искренне считающие все сущее результатом прямого божественного управления. Дроффа – раса, обиженная собственной природой, закоренелые фаталисты, полагающие, что в момент своего рождения вселенная составила расписание для каждого кварка материи, для каждого кванта времени, и уж конечно для каждой разумной особи. И мы, чи-при…

– Повернутые на справедливости рационалисты, – брякнул внезапно святой отец. – В абсолют возводящие стремление быть в самой середине коромысла, в идеальном равновесии по отношению к любой силе во вселенной, будь то сила гравитации или межзвездная политика.

– Отец Киит! – перебил чи-при. И уже тише добавил: – Вы имеете что-то против справедливости?

– Ровным счетом ничего, – отозвался тот. Я только не понимаю, как ее можно рассчитать математически.

– Этот ваш вечный нейтралитет… – проскрипел дроффа. – Уж лучше пасть на дно, чем болтаться посередине в вечном страхе принять решение.

Надзиратель за справедливостью вздохнул, прикрыл на миг глаза и вновь повернулся к Семену.

– Ты видишь, землянин? Так чей же ответ тебе нужен? Кого из нас ты поймешь лучше остальных?

Семен пожал плечами.

– Стоя у панорамы башни главного калибра, я больше всего доверял цифрам целеуказания с ближайшего дальномерного поста. Позже я получил в руки десантный карабин, и был готов упасть не то, что на дно – в ад, лишь бы найти там прощение самому себе. А когда я туда действительно упал, то почти научился молиться богу. Мне нужны все три истории, надзиратель. Можно вперемешку. Начинай первым, остальные подхватят.

Чи-при кивнул, будто и не ожидал другого. Оглянулся на лера, скептически смерил того взглядом.

– Значит, говорите, предельно честно, святой отец? Ну что ж… Семен Сикорский, знакомо ли тебе имя Альберта Эйнштейна?

– Чиво? – он даже не сразу нашелся, как ответить. – Послушай, старик…

– Ты хотел ответ, это его начало. Так что насчет Эйнштейна?

– У меня папа миллиардер. Мульти. Как ты думаешь, какое у меня образование?

– Два курса новосибирского политеха, – не моргнув глазом сдал его, а заодно и себя недоптиц. – С третьего ты сбежал в армию.