Прозревшие в преисподней

– Скорее всего, случайно. Это конечно была наша закладка – вариант «ва-банк». Но сработать она должна была лишь при полном провале, чтобы дать шанс спасти хоть какую-то информацию. Пусковой механизм был замкнут на вполне определенное эмоциональное состояние, однако, лишив Бертье зрения, ты разрушил ее расчётный эмоциональный спектр. Удивительно еще, что закладка не сработала раньше.

– Вот как? – Смен усмехнулся. – Ну, в таком случае, вам придется вернуть ей глаза. Они у нее всмятку, но вы сможете. После того куда вы вставили ей сердце – еще и не такое сможете.

– Конечно, – чи-при кивнул. – Но это займет время. Ты уверен, что готов ждать?

Семен прищурился.

– Ну, ведь ты же готов. Жустин пасла меня два года, может и сама того не понимая. Собирала крохи информации: мои оговорки по пьяни, мои маршруты в Лерон, обрывки сведений из полицейских архивов, фактики из прежней биографии, знакомства, имена… А ты терпеливо ждал, старик. Значит, время терпит, подождем и еще пару суток.

Секунду Семену казалось, что вот прямо сейчас чи-при моргнет глазом, и ошейник переломит позвоночник землянину, который даже из положения «согнутый в бараний рог» вздумал диктовать условия. Однако инопланетчик спокойно поднялся на ноги, и двинулся к двери.

– Время больше не терпит, Сикорский, – произнес он в пол оборота. – Ты поймешь это, когда я вернусь с ответами, которых ты ждешь. Но я готов пожертвовать даже временем – последним, что у нас осталось. Надеюсь, эта жертва будет оценена тобой, иначе нас всех ждет ад, по сравнению с которым исполненный вечный ордер покажется передышкой в раю.

Либо в сутках чи-при было куда меньше часов, чем в земных, либо их технология работы с биомассой радикально опережала все известные Семену. Вместо напророченных им «пары суток», в которые едва ли уложился бы даже лучший реабилитационный центр Земли, инопланетчики управились с трансплантацией за ночь. Где они взяли для этого пару человеческих глаз, не хотелось даже гадать.

Едва чи-при ушел, ошейник Семена снова примагнитился к ложу, но остался предельно растянутым. Семена еще раз накормили, удовлетворили его гигиенические потребности именно тем варварским способом какой он и предполагал. Потом он умудрился впасть в забытье и крепко выспаться.

Утреннего кормления не состоялось. Вместо него дверь открылась и в камеру вошла Жустин. Одна, своими собственными ногами, не пытаясь держаться за стену. За ночь чи-при умудрились не только провести трансплантацию, но и полностью реабилитировать пациентку. Ни капли неуверенности в движениях, ни тени попытки защитить вновь обретенное зрение от ярко вспыхнувшего света.

В ту же секунду ошейник Семена отлип от ложа. Он уселся, разминая шею и молча глядя на гостью.

Жустин сделала два порывистых шага навстречу, замерла на миг, глубоко вздохнула, сжав кулачки. И уже спокойной деловой походкой приблизилась вплотную.

– Спасибо что оставил меня в живых, Чистоплюй, – холодно проговорила она. – Но больше никаких уступок, слышишь? Они и дальше будут давить на жалость, на твое идиотское чувство долга, на наше общее прошлое. Я – твоя ахиллесова пята, запомни. Как бы ты ни крепился, от этого так быстро не избавиться, значит, придется делать на это поправку.

– Я пробовал, – выдохнул Семен. – Это не так просто.

– Тактически грамотно было бы позволить мне вчера умереть, – отрезала она. – Но раз уж не вышло, хотя бы забудь, все, что я тебе вчера наплела. Сама виновата, дура психованная… Нервы сдали. Но ты-то, Чистоплюй, мог сообразить?!

Он молча пожал плечами.

– Впрочем, пока все не так плохо, – продолжала она спокойно, без спешки, как, бывало, раскладывала перед Семой-Чистоплюем очередную наводку еще там, на «Луне-сортировочной». – Может быть даже совсем неплохо. Картина теперь такая: ты сдался и раскис. Ты начал торговаться. Ты почти готов выложить все, что знаешь. Учитывая, что ты по-прежнему не знаешь ни чего, мы ни чем и не рискуем. А вот чи-при могут проговориться. Нужно заставить их проговориться, Чистоплюй. Играй дурачка, заставляй их делать намеки, давать подсказки. Вряд ли они позволят мне быть с тобой все это время, так что соображай сам. Если поймешь в чем дело, не выкладывай на стол сразу все козыри. Фильтруй базар, Чистоплюй. Главное фильтруй базар, а не как обычно…

– Жус, – позвал Семен, и она осеклась на полуслове. – Ты знаешь, что у тебя теперь зеленые глаза?

– Что? – она моргнула.

– Зеленые, – повторил он. – Ей богу, тебе идет.

Жустин вздрогнула, судорожно вздохнула, на миг став той слепой и напуганной девчонкой, что швартовалась вместе с ним в доке пиратского лайнера. Но тут же собралась, снова заледенела.

– Идиот, – прошипела она. – Ты хотя бы слышал, что я тебе сейчас говорила? Сглупишь, нас обоих пришьют! В этот раз по-настоящему!

– Я слышал, – произнес он. – Но ты должно быть забыла. Глаза я тебе вернул, но у меня перед тобой еще один должок… Коготок-Жус.

– Ясно, – произнесла она. – Вот это правильно, Чистоплюй. Почаще вспоминай мне мое предательство, и, в конце концов, они поверят…