Прозревшие в преисподней

…Четыре войсковых транспорта, один крейсер, два эсминца, семь бронекатеров поддержки – ни какой реальной боевой силой по меркам звездных войн они считаться не могли. Группа взяла разгон прямо с лунной орбиты – короткий рывок и еще восемь недель инерционной траектории. Ни каких динамических маневров. Ни какой связи. Вообще ни чего электронного и даже просто электрического, с отключенной рециркуляцией – лишь какая-то химия для восстановления состава воздуха, да сублимированная пища, дающая минимум отходов… Восемь недель, вслепую по заранее просчитанным траекториям, на смешное расстояние, которое в активном режиме преодолевается за двое суток. Не смея вздохнуть, боясь осмотреться, не зная вообще, идет ли еще война! И, в общем, было бы ни чего, терпимо. Если бы не абсолютная уверенность – обратно не вернется ни кто. Десантники, запертые в четырех беззащитных банках транспортов, поделенных на гермоотсеки, словно на камеры, держались лучше экипажей боевых кораблей: всего один случай суицида, два – острого помешательства, и почти без драк на почве психологической несовместимости в условиях не проходящего стресса… Временами Семен даже ухитрялся гордится – то собственной смелостью когда еще за год до этого подавал рапорт о переводе в десант, то предстоящей несомненно важнейшей миссией этой войны…

Потом было такое же безмолвное падение в плоскость эклиптики системы Лерона-Прайм, молниеносная гибель легкого эскорта, горящий крейсер, и безудержный угар рукопашной драки в пробитых через скалы астероида коридорах главной базы обеспечения лерского флота. Один из эсминцев, погибая, таранил орбитальную крепость, что позволило капитану крейсера, безнадежно потерявшего боеспособность, подобрать с опустошенной каменюки остатки десанта и включить на полную мощность двигатели. Какого-то разумного курса он взять не успел – как раз во время неуклюжей попытки маневрирования крейсер лишился половины головных отсеков вместе с боевой и навигационной рубками. Пирокинетик исправно горел в топках еще несколько суток, и ни кто из почти полусотни выживших не знал, куда они все летят… Впрочем, это было начало уже совсем другой истории сама память о которой доставляла почти физическую боль, словно отдирал грязным ногтем засохший на застарелом нарыве струпень… А тогда главным казалось лишь то, что позади оставалась полностью разгромленная главная база снабжения флота Пресветлого Лерона с уничтоженными годовыми запасами топлива, вооружений, продовольствия…

– Да, я знаю об этой операции, – повторил Семен.

Святой отец на секунду нахмурился, уловив напряжение человека. Однако он был слишком увлечен собственным повествованием.

– Тогда ты поймешь, почему именно в это время я, наконец, получил разрешение приступить к воплощению моей концепции в жизнь. Это было непросто, Семен. Очень непросто. На это ушло куда больше сил и времени, чем я полагал вначале. Временами я даже был уверен, что мы не успеем. Депутатов было конечно не шестьсот человек. Не было нужды покупать каждого. Достаточно склонить на свою сторону руководство партий и фракций, нескольких генералов, способных отдавать ключевые приказы, пару олигархов, контролировавших основные военные поставки… Общее число лиц, подлежащих разработке, не превышало нескольких десятков. Однако и это оказалось много. Слишком много. Куча чисто технических трудностей. Нормальная агентурная работа на Земле по понятной причине была невозможна. Мы подбирались к вашим людям через третьи, четвертые руки. Через торговцев Чи-при, через не гнушавшихся ни чьими деньгами главарей пиратских кланов, через не раздавленных до конца марсианских сепаратистов… И ведь к каждому был нужен свой подход. Для кого-то годились банальные деньги. Кто-то поддавался угрозам. Третьих удавалось взять шантажом. Четвертые – я даже не ожидал, что таких все-таки окажется большинство – соглашались содействовать лишь искренне проникнувшись угрозой, нависшей над человечеством. Кого-то мы покупали золотом, кого-то – обещаниями максимально мягких условий капитуляции… Были и такие, кого не удалось взять ни чем. Единицы, но они были, и тогда все повисало на волоске. В конце концов достаточно было одного-единственного решительного политика, вышедшего к трибуне с нашим разоблачением, и землян было бы уже не остановить. Один-единственный генерал, способный отдать приказ вопреки ратифицированному парламентом прекращению огня, и ваш десант высадился бы во дворце Вершителя… Подобное было недопустимо, и мне приходилось брать грех на душу, отдавая свой приказ. Если ты следил за новостями в последние месяцы войны то, возможно, припомнишь серию странных смертей среди ключевых особей вашей цивилизации.