Прозрачный человек

     Должен признаться, что мое восхищение Пандорой было безответным, более того – со-вершенно безнадежным. В нашем тесном кругу существовал негласный уговор: с уваже-нием относиться к особому положению этой молодой леди, у которой флирт был связан с трагическими событиями. Мы ухаживали за Пандорой деликатно, без страстной навязчи-вости, только для того, чтобы дать ей возможность слегка пококетничать без риска пора-нить свое давно уснувшее сердце. Со своей стороны, Пандора вела себя безупречно. Флиртуя, она не испускала откровенно тоскливых вздохов и держала ситуацию под кон-тролем, так что всегда могла вовремя остановиться, если ее захватывали такие дорогие и такие печальные воспоминания.

     Сначала мы пытались убедить Пандору, что ей, с ее красотой и молодостью, пора от-ложить прошлое в сторону, как прочитанную книгу, и всячески старались вернуть ее к се-годняшнему дню. Но после того как однажды она твердо заявила, что для нее это невоз-можно, мы такие попытки посчитали неприличными.

     Конкретные подробности трагедии, случившейся с мисс Пандорой в Европе, нам неиз-вестны. Мы только догадываемся, что за границей она влюбилась, но обращалась со сво-им возлюбленным легкомысленно. А потом он исчез, она ничего не знала о его участи и горько раскаивалась в своем капризном поведении. Блисс сообщил мне некоторые разроз-ненные факты, но их было недостаточно, чтобы восстановить произошедшее во всей его полноте. Считать, что возлюбленный Пандоры совершил самоубийство, не было основа-ний. Звали его Флэк. Он занимался научными исследованиями. Блисс считал его глупцом. Он считал, что и Пандора поступает глупо, постоянно печалясь о нем. Впрочем, по мне-нию Блисса, все ученые в той или иной степени глупы.

     III

     В этом году в День благодарения я обедал у Блиссов. Вечером я попробовал удивить компанию рассказом о таинственном событии той ночи, когда я столкнулся с незнаком-цем. Однако ожидаемой сенсации не получилось. Двое или трое саркастически перегля-нулись. Пандора, которая на этот раз была необычно грустной, выслушала меня с кажу-щимся безразличием. Ее отец, отличавшийся банальной неспособностью воспринимать все, что выходило за рамки обыденной жизни, откровенно расхохотался и даже зашел так далеко, что поставил под сомнение мою правдивость как свидетеля феномена.

     Слегка уязвленный, да и сам усомнившись в произошедшем чуде, я извинился и ушел пораньше. Пандора проводила меня к выходу.

     – Ваш рассказ меня заинтриговал, – сказала она. – Я тоже могла бы отметить кое-какие происшествия в нашем доме и около него, которые вас удивили бы. Кое о чем я догады-ваюсь. Печальное прошлое проливает свет на сегодняшний день… Но давайте не будем торопиться. Ради меня доведите расследование до конца.

     Молодая женщина со вздохом пожелала мне спокойной ночи. Мне показалось, что я расслышал еще один вздох, более сильный, чем у Пандоры, и слишком отчетливый, чтобы принять его всего лишь за отголосок. Я начал спускаться по лестнице, но не успел отсчи-тать и дюжины ступенек, как почувствовал, что сзади мне на плечо легла тяжелая муж-ская рука. Сначала я решил, что это Блисс догнал меня, чтобы извиниться за невольную грубость. Я обернулся, чтобы ответить взаимностью на его дружеское обращение. И нико-го не увидел.

     Та же рука теперь коснулась моей руки. Несмотря на всю свою веру в науку, я вздрог-нул. Рука потянула меня за рукав пальто, как бы приглашая подняться наверх. Я сделал пару шагов кверху, и мой рукав оказался свободным. Я приостановился, но молчаливое приглашение повторилось с настойчивостью, не оставлявшей никаких сомнений в конеч-ной цели.

     Мы стали подниматься по лестнице вместе, кто-то меня вел, я подчинялся. Ситуация была совершенно невообразимая! Все вокруг заливал яркий свет. Мои глаза непоколеби-мо свидетельствовали, что на лестнице нет никого, кроме меня. Я зажмурился. Что это было? Обман зрения? Если так, то иллюзия была непревзойденной. Я слышал впереди не только скрип лестницы под чьими-то легкими, но отчетливо различимыми шагами, я улавливал даже ритмичное дыхание моего проводника и спутника. Протянув руку, я на-щупал его одежду – плотную шерстяную накидку с шелковой подкладкой.

     Я торопливо открыл глаза. Они подтвердили, что я совершенно один.

     Передо мною встала проблема: как разобраться со своими органами чувств? То ли зре-ние меня обманывает, тогда как слух и осязание дают верную информацию, то ли, наобо-рот, уши и пальцы лгут, а глаза говорят правду? Кто в состоянии рассудить, на чьей сто-роне правота? Рассудок? Интеллект склонялся к тому, чтобы признать присутствие ра-зумного существа, хотя те органы чувств, на которые следовало бы полностью полагаться, это отрицали.