«Как все глупо! глупо!, глупо!..» Митя стиснул зубы и ударил кулаком в стену. Из-под облупившейся штукатурки осыпался на пол песок. Прислушавшись, Митя подумал, что песок осыпается с таким звуком, как сахар из кулька, когда его ссыпаешь в сахарницу и по бумажным стенкам бегут последние кристаллики. «Как глупо…»
И вдруг ему привиделся жаркий день, когда они купались на Тереке и плавали с Наташей к дальнему повороту. Он показывал пальцем на небо и гадал, кто из них доплывет до поворота первым — облако в синем небе или они в коричнево-серой воде, — а потом сидели с Наташей в жесткой, сухой траве, целовались, ее горячее тело пахло травой, молодостью и еще каким-то особым, сладким запахом. Митя расстегнул на ее спине голубой лифчик купальника, Наташа закричала на него, стыдливо прикрываясь руками, но он привлек ее к себе, потянул лифчик вниз и стал целовать белые, странно выделявшиеся на загорелом теле груди, упругие, подвижные, живые. И тогда Наташа поцеловала его в голову и, улыбаясь, стала гладить по волосам.
Это было несколько дней назад, а казалось, прошел год. Еще вчера светило солнце, рядом была Наташа, и мир представлялся единой цепью переплетенных между собой слов: «счастье» и «любовь», — а сегодня под ногами вместо травы скрипел песок, вместо просторной комнаты, в которой они жили, его окружали, стены маленькой камеры, в которой было единственное окошко, да и то забранное решеткой. В окошко жалостливым взглядом смотрела Аниська, вздыхала, подперев кулачком щеку, и качала головой: «Что ж это ты, Митенька, не уберег себя?» И он почувствовал душистый запах жареной картошки, когда Аниська сняла со сковородки крышку и горячий пар ударил в ноздри, а дед Антип разливал по стаканам рубиновый чихирь и, подмигивая левым, в красных прожилках глазом, бренчал на балалайке и бубнил под нос: «Тренди-бренди-виски-шенди».
«Неужели
Смерть привыкли изображать в виде скелета с косой, а для
Он никак не мог понять, как случилось, что Наташа приехала не поездом, а автобусом — ведь тогда бы ей не попался на глаза этот проклятый ресторан, что приехала она именно позавчера, а не вчера — ведь ей ничего не стоило задержаться на один день в городе, что выбрали они для посещения ресторана именно послеобеденное время, когда там были
Каким образом все эти незаметные обстоятельства сплелись в неразрывную связь и решили его судьбу, превратились из ряда мелких, частных случайностей в чудовищную неизбежность? Ну, задержись они хоть на полчаса, ну, не подвернись им этот УАЗ с веселым шофером, и — кто знает! — все было бы по-иному.
«А что еще мог я сделать? — внезапно ожесточаясь, подумал Митя. — Что?! Отдать себя на растерзание этим пьяным скотам — топчите меня, убивайте?! А ведь истоптали бы и, увидев, что убивают, убили бы. Красные азартные рожи с безумием в глазах. Что им небо, солнце, листья на деревьях, что им Пушкин, Толстой, Бунин! И ведь растоптали бы, не вырвись я из круга, или та пьяная скотина в шляпе, гонявшаяся за мной по площади, пырнула бы меня ножом, если б смогла, вот сюда, в живот, и лезвие вошло бы в меня бесшумно по самую голубую пластмассовую рукоятку… — Митя содрогнулся, представив прикосновение холодного гладкого лезвия к своему животу. — Ведь он хотел убить меня. Меня! Меня… И сейчас в моих полуоткрытых стеклянных глазах мог отражаться темный угол мертвецкой…»
Ночь заметно потускнела, и ровный диск луны побледнел и висел у самого карниза шиферной крыши. У Мити закружилась голова…