Провидица

Он закрыл тяжелую, обитую толстыми панелями надежную дверь. Щелкнул замок, и внезапно воцарившаяся тишина слегка напугала Сэм. Она подумала, что кабинет, наверное, звуконепроницаемый. Как глаза постепенно приспосабливаются видеть в темноте, так и уши ее сейчас медленно адаптировались к тишине, которую лишь слегка нарушали шум автомобиля, ехавшего по влажной Харли-стрит тремя этажами ниже, и тихое мерное гудение вмонтированного в стену газового обогревателя.

Кабинет был аккуратный, изящный, просторный: стол красного дерева, дубовый книжный шкаф, два удобных кресла в псевдовикторианском стиле, шезлонг, а на стене – большая картина, на которой было изображено нечто, напоминающее примятые дождем стебли ревеня.

– Садись, Сэм. – Он показал на одно из кресел. – Хочу еще раз поблагодарить тебя за тот вечер на прошлой неделе. Мы замечательно провели время.

– Спасибо. Я была очень рада видеть вас обоих. Харриет хорошо выглядит.

Бамфорд сидел за своим столом в раме окна на фоне крыш, серого неба и струй дождя, сильного, непрекращающегося дождя, – типичный лондонский пейзаж. Он чуть подтянул рукава пиджака, и Сэм увидела изящные часы на ремешке из крокодиловой кожи и стильные сапфировые запонки.

– Так чему я обязан такой честью?

– Мне нужна помощь… совет. Профессиональный совет. Я заплачу тебе за консультацию.

– Не выдумывай, ни о каких деньгах и речи быть не может.

– Пожалуйста, Бамфорд, прошу тебя, позволь мне заплатить.

– И слышать об этом не хочу. И вообще, я не должен тебя принимать без направления твоего лечащего врача. – Он подмигнул. – Ладно, слушаю внимательно.

Она посмотрела на ковер, дорогой, чистой шерсти, с изображением грибов, потом подняла на него взгляд:

– Помнишь, мы говорили за обедом… о снах… о предчувствиях?

– Про авиакатастрофу в Болгарии, – кивнул он. – Ты сказала, что она тебе приснилась.

– Да. – Сэм помолчала, посмотрела на лампу, свешивавшуюся с потолка, и ощутила дуновение холодного воздуха. – А потом я видела еще один сон. – Она снова бросила взгляд на лампу. – И он тоже сбылся. В эти выходные…

Бамфорд чуть наклонил голову, переплел пальцы.

– Расскажи мне все подробно.

Она пересказала ему оба сна – про авиакатастрофу и про кукольный театр, когда Панч появился в черной балаклаве и с дробовиком, а потом поведала о том, что случилось на следующий день. Врач сидел молча и смотрел на нее так внимательно, что Сэм стало не по себе. Он, казалось, читал выражение ее лица, как иные читают текст, написанный мелким шрифтом на страховом полисе.

– Эта черная балаклава, которая присутствовала в обоих снах, она вызывает у тебя какие-то ассоциации?

Сэм подумала несколько секунд, кивнула.

– И какие?

Она посмотрела на свои пальцы.

– Это связано с детством. Я… это долгая история.

Бамфорд ободряюще улыбнулся:

– Мы никуда не торопимся.

– У нас в деревне был один парень, – начала Сэм. – Таких обычно называют деревенскими дурачками, да вот только ничего забавного в нем не было. Он был гадкий… злобный, мерзкий. Жил с матерью в фермерском доме неподалеку. Жутковатое было место – большой дом, стоявший на отшибе. Сколько себя помню, вечно ходили слухи, что там происходят всякие странные вещи.

– Какие именно?

– Ну, не знаю. Черная магия – что-то в этом роде. Его мать была, я думаю… кем-то вроде ведьмы. Она была иностранка. Мои тетушка и дядюшка иногда говорили о ней, и… В общем, ходили слухи, что она якобы была любовницей немецкого колдуна, который участвовал в ритуальных убийствах, и родила от него Вынималу, но… – Сэм пожала плечами. – Сам знаешь, чего только люди не придумают, тем более в деревне. Правда, женщина эта и в самом деле была странная. Эти двое жили как отшельники, ни с кем не общались. На той ферме происходили непонятные вещи. Много лет спустя моя подружка, которая жила по соседству, сказала, что у ведьмы якобы были кровосмесительные отношения с родным сыном. Понятия не имею, откуда ей это стало известно. – Сэм улыбнулась. – В сельской местности обожают сплетни. Так или иначе, эта женщина забеременела, уж не знаю от кого, и у нее родилась дочь, которую никто никогда не видел. Неизвестно, чем эти странные люди там занимались. Местные жители рассказывали об оргиях, кровавых ритуалах и еще бог знает о чем. Все родители в деревне строго-настрого наказывали детям держаться подальше от этого места. Тот дом на отшибе навевал страх. Я до сих пор отчетливо это помню. Время от времени у нас исчезали домашние животные – собаки, кошки, – и всегда говорили, что это дело рук Вынималы.

– Кого?

– Вынималы – это его прозвище. Один глаз у него был стеклянный, и он его то вынимал, то вставлял обратно. Ходил по главной улице и, как увидит кого-нибудь, вынимает глаз и размахивает им. Пустая глазница была красная, даже багровая, и ресницы загибались внутрь. – Сэм посмотрела на О’Коннелла, но тот никак не реагировал, слушал бесстрастно. – Иногда Вынимала вставлял в глазницу маленькую луковицу. Достанет ее оттуда, помашет перед кем-нибудь, а потом разжует и выплюнет.

О’Коннелл чуть нахмурился.