Проучить мажора

Он смотрит мне в глаза пристально и с вызовом. Безмолвно подчиняет, одним лишь взглядом сталкивая в адову пропасть безумия. Интересно, ему не кажется, что мы заигрались? Что перешли границы дозволенного? Запутались? Зарвались?

Лично у меня от всех этих «шуток» внутри уже все дымится. И не смешно мне ни разу, а страшно. Потому что страсть в глазах Стаса выглядит пугающе реалистично, а мои собственные чувства слишком напоминают то давнее и запретное, что однажды уже раскурочило мне сердце в сотни изуродованных кусков.

— Да, — хрипло отзываюсь я. — Ты был на высоте.

Такое ощущение, будто мы со Стасом находимся на грани неминуемой беды. Еще одна провокационная фраза, еще один обжигающий взгляд, еще одно касание — и мы взорвемся, взлетим на воздух, превратимся в пыль. Еще никогда я не чувствовала себя в большей опасности, чем сейчас, в эту секунду, сидя у него на коленях и кожей впитывая пьянящее тепло его тела.

— Какая классная история, — фоновым шумом доносится до меня чья-то реплика, но я почти не улавливаю смысла слов, потому что все мое внимание сосредоточенно на Толмацком.

Он продолжает сканировать меня требовательным взором, в котором больше нет ни потехи, ни лукавства. Одна лишь мучительная жажда, окутанная ореолом таинственности.

Чего именно он хочет? О чем думает? Почему молчит?

Пока я задаюсь этими, в сущности, неважными вопросами, парень подается чуть вперед и, не спросив разрешения, пересекает еще одну черту. Перекатывает наши отношения из состояния «неопределенно» в состояние «катастрофа».

Он целует меня.

Глава 31. Поцелуй-издевательство.

Маша

Все происходит совершенно неожиданно. Будто в замедленной съемке и вместе с тем стремительно. Дико. Странно. Безудержно. Вопиюще неправильно и приятно до головокружения. До пьяных бабочек в животе. До ломоты в ребрах, перегруженных частыми ударами сердца.

Слегка путаясь пальцами в волосах, Стас обхватывает мою голову и притягивает меня к себе. Расстояние между нами сокращается до ничтожных сантиметров, а в следующее мгновенье его горячие губы находят мои, пересохшие и дрожащие.

Поцелуй-издевательство. Поцелуй-насмешка. Поцелуй-мечта.

Так хорошо и одновременно так плохо мне не было еще никогда. Хорошо — потому что целуется Стас восхитительно. Властно, порывисто, со сминающим напором и обезоруживающей наглостью… Но, но несмотря на экспрессию и решительный натиск, переплетение наших языков ощущается во рту мягко и даже нежно. Дурманит, расслабляет, погружают в блаженную негу.

А плохо потому, что сотая доля моего мозга, незатуманенная отупляющими ласками, понимает, что это все понарошку, не по правде, не по-настоящему. Мы с Толмацким не пара, а лишь притворяемся ею в глупом стремлении поддержать мою спонтанную и абсолютно бессмысленную ложь. Зачем мы это делаем? Что и кому пытаемся доказать?

Возможно, для Стаса это всего лишь невинное развлечение. Подумаешь, поцеловал девчонку, что в этом такого? Да с его богатым опытом любовных похождений один французский поцелуй почти наверняка ничего не значит. Для него это как водички попить: почувствовал жажду, осушил бокал и тут же выкинул случившееся из головы.

А для меня все совсем по-другому. Я не из тех, кто легко относится к физическим контактам, пусть даже таким безобидным, как поцелуй. В каких-то моментах я кажусь легкой и беспринципной, но во всем, что касается реальных чувств, я до смешного ранима. Даже странно, как во мне уживаются такие разные черты характера.

А Стас все целует, целует меня… Упоенно, глубоко, страстно. Творит языком какое-то безумие. С едва слышными стонами закусывает мою нижнюю губу. Слегка оттягивает, посасывает, лижет. Возносит к небесам и окрыляет, заставляя расщепляться на тысячи трепещущих от восторга атомов.

И самое ужасное, что я не просто отвечаю на этот преступный, головокружительный поцелуй, но и сама льну к Толмацкому, словно истосковавшаяся по хозяину кошка. Добровольно испиваю эту сладостную пытку. Принимаю ее с благодарностью.

Я обвиваю Стаса руками, ерзаю на его коленях, испуганно и вместе с тем радостно ощущая доказательство его желания. Скольжу пальцами по широкой спине и шее, зарываюсь в мягких волосах и в перерывах между атаками напористого языка глубоко тяну носом почти выветрившийся аромат дорогого мужского парфюма.

Пульс звенящим гонгом стучит в висках. Внутренности стягиваются морским узлом. Кровь бурлящей лавой кипит по венам, обжигая мясо и плавя кости. Смущение вперемешку с возбуждением опаляет кожу.

Я не узнаю себя. Не понимаю, что со мной происходит. И, кажется, напрочь теряю связь с реальностью. Будто тело живет своей жизнью, а разум просто-напросто спит.

Что это вообще такое…

Проходит несколько секунд, а может, несколько минут, когда язык Стаса как бы нехотя покидает мой рот. Парень в немом изнеможении прижимается своим лбом к моему, дышит жарко и влажно мне в лицо…

Вот блин… Почему он отстранился? Мне опять хочется целоваться… Опять хочется ощутить его вкус и тепло…