Протяжение точки

Вода — главный участник святочных представлений. В эти дни она языческим образом бунтует, стремится выйти из христианского графика. Ей надобно пролиться «мимо» календаря, в иные дни, в прошлое и будущее. Вода на Святки символизирует все время целиком: слушание воды есть заглядывание в большее время, загадывание будущего. Языческие корни Святок довольно глубоки — все они «под водой». Драматическое содержание Святок, страхи, с ними связанные, равно и содержание большинства обрядов связаны с соревнованием (схваткой) язычества и христианства. Бунт воды заканчивается на Крещение: так в ее поведение возвращается правильный ритм. На Крещение вода (время) оказывается регулярно «расчерчена» крестом — опускание креста в прорубь есть важнейший символ этого успокоения воды, — далее она течет спокойно, «синхронно» с календарем.

* * *

Это таинственное соревнование времен (древнего, бунтующего, и нового, «правильного», христианского) пока от Александра скрыто.

Пестрое, чуждое зрелище, пение, гадание, шевеление воды две недели перед ним тянулись; Пушкин наскучивался «финским» праздником, отворачивался от яркого морока, выходил на улицу в темноту и мороз.

Координаты гуляют по ветру. Ставни пейзажа распались, придвинулся вплотную «медведь зимы».

О чем ему гадать? Аукаешь в темень, она не отзывается, точно вымер весь дальний мир. Где в нем Петербург, где Одесса? Где его вольное пространство? Нет ничего, только очерк елового леса разнимает пополам вселенную — на верх и низ: темный и темнейший.

* * *

И тут совершается первое чудо: на Крещение к Пушкину является лицейский друг Пущин. Он будит Александра от «мертвого» сна, извлекает его из безвременья, «из-под воды». Это совпадение, никто не загадывал его приезда на праздник, но так совершилось, и это стало переломным пунктом пушкинского сидения в Михайловском (недаром он потом не раз вспоминал этот чудесный пущинский визит).

* * *

Пущин приехал в Михайловское в первые дни после Крещения, 11 января 1825 года [60]. Вот когда стартовал его 1825-й год!

Для поэта Александра важно было следующее: новый год начался со звука.

Со звона колокольчика, что пронесся по ганнибаловой аллее, приблизился ко двору и весь его заполнил мелодией неслыханной, небесной полноты.

Или так: колокольчик Пущина вынул у Александра из ушей снежные пробки. И «мертвое» пространство ожило, задвигалось и зазвучало. Двор, что был накануне теснее колодца, стал шире Красной площади.

И со слезами, и речами, и в три ручья шампанским пролилось наконец новое в новом году время. Просквозило из точки звона, задребезжало, прерываясь, на фоне тьмы и мерзлоты. Звезды высыпали над головой — теперь их было множество, и было ясно, что эти звезды — звуки, рассыпавшиеся по небу во все стороны от первой, Рождественской звезды-колокольчика.

Праздник, что и говорить.

Тут происходит эпизод, разбор которого был обещан, а именно — рассуждение на тему: хорошо ли знал Пушкин церковный календарь, случайны или нет были многочисленные совпадения этого года между праздничным календарем и творческим расписанием Пушкина.

Эпизод простой: во время общего чтения вслух комедии Грибоедова «Горе от ума», которую привез Пущин (она много преуспела в столицах, пошла по России в списках, стала первой литературной новостью и вот добралась до Михайловского), за окном опять раздался колокольчик. Пушкин выглянул в окно и очевидно смутился. В одну минуту, спешно, он пролистал-прочитал что-то в книге «Четьих Миней», тут же, в углу лежавшей (календарь был закапан воском и явно был принесен откуда-то извне). В следующую минуту вошел монах, невысокого роста, рыжеватый, который представился Пущину настоятелем соседнего монастыря, отцом Ионой. Александр с ним удалился на недолгие переговоры, затем они вернулись, выпили втроем чаю с ромом, до которого отец Иона оказался большой охотник, затем распрощались, настоятель уехал, и чтение комедии было продолжено.

Нетрудно понять, что визит настоятеля был частью того официального надзора, который был установлен над ссыльным поэтом. Собственно, этими визитами надзор и ограничивался. Но о чем был разговор и, главное, зачем Пушкин листал церковный календарь, прежде чем говорить с монахом, точно он не выучил урока и теперь смотрел подсказку? Простое объяснение: он в самом деле должен был отвечать урок — что такое сегодняшний день в календаре, какой нынче праздник и в чем его суть. Или суть ему излагал дополнительно отец-настоятель? Не важно, главное, что Александр знал календарь, следил за ним и толковал его — сначала подневольно, затем все с большим интересом, о чем свидетельствуют его дальнейшая сердечная дружба с отцом Ионой, их постоянные беседы и рассуждения на духовные темы.

Так что это не совпадения, не предположения, но факт: Пушкин в Михайловской ссылке был вовлечен в чтение и последовательное изучение календаря. Такова была его епитимья (так о занятиях Александра с отцом Ионой позже напишет Жуковский).