Просто люби жизнь

Для «тени из прошлого» она чертовски хорошо сохранилась. С той вечеринки прошло две недели, и с тех пор она каждый вечер разговаривает с ним по телефону. Мэтт говорит короткими, резкими односложными фразами, но все равно звонки, кажется, длятся вечно. Всякий раз, когда я спрашиваю о них (очень беззаботно), Мэтт говорит: «Мы вместе делаем презентацию на выставке. Нам нужно поговорить».

А потом он выглядит осажденным. И часами гоняет свой мяч для гольфа – что, как я поняла, совсем не связано с удовольствием. Это снятие стресса.

В целом все хорошо, постоянно напоминаю я себе. Вечеринка оказалась грандиозно успешной, на самом деле она продолжалась до двух часов ночи и закончилась тем, что все пьяно клялись друг другу в дружбе до гроба. Но я все равно чувствую раздражение. Чем больше я наблюдаю за Мэттом, тем больше понимаю, что Тофер прав: он становится черствым.

Но я также вижу, насколько его одолевают противоречия. Даже я чувствую противоречие, а ведь это не моя семейная компания.

Я имею в виду, это удивительное наследие. Всякий раз, когда я вижу по телевизору рекламу Дома Харриет, то чувствую прилив гордости. Но в то же время я не могу не возмущаться. На следующий день после нашей вечеринки у Мэтта был закрытый телефонный разговор с родителями, в котором он сказал им, что не собирается в Японию, и с тех пор он стал еще менее общительным, чем был до этого.

Я не сказала ни слова на эту тему, потому что Мэтт был слишком занят предстоящей выставкой. Но наконец, слава богу, наступил Всемирный день Харриет. Мероприятие в середине дня, и мы едем на такси к месту проведения, а потом все закончится. У Женевьевы не будет повода звонить каждый вечер, и, может быть, мы с Мэттом сядем и как следует поговорим. А пока я изо всех сил стараюсь оставаться объективной.

Когда мы выходим из такси у конференц-центра, я замечаю пару девушек, идущих к нам по тротуару, и поневоле разеваю рот.

– Смотри! – Я толкаю Мэтта локтем. – Они нарядились под Харриет.

– Ох. Да. – Он без интереса поднимает глаза, когда они приближаются. – Верно.

Когда они подходят ближе, я замечаю, что на обеих девушках надеты каштановые парики. И бирюзовые туфли, и платья, которые они, должно быть, сшили сами. Сколько часов они потратили на эти наряды?

– Вот твой ВИП-пропуск. – Мэтт протягивает мне распечатанный пропуск на шнурке, и я слегка удивленно смотрю на него. У меня никогда в жизни не было ВИП-пропуска.

– ВИП-персона, да? – говорю я. – Ты действительно хорошо ко мне относишься.

Он смеется и целует меня, но поцелуй прерывается голосом, говорящим: «Мэтт?» Одна из девушек остановилась неподалеку и уставилась на Мэтта выпученными глазами.

– Вы Мэтт Уорвик? – спрашивает она.

– Да, верно, – смущенно улыбается Мэтт. – Добро пожаловать в Мир Харриет. Приятного вам дня.

– А это Женевьева? – спрашивает другая девушка, взволнованно указывая на меня.

– Нет, – говорит первая девушка. – Они расстались. И Женевьева – блондинка. Ты что, ничего не знаешь?

– Так кто же это?

– Не знаю. – Девушка с враждебным видом поворачивается ко мне.

– Кто вы такая?

– Я Ава, – говорю я, сбитая с толку.

– Нам пора идти, девчата, – торопливо говорит Мэтт. – Хорошего дня в Мире Харриет. Увидимся позже.

– Подождите, можно сделать селфи? – спрашивает девушка, и у меня отвисает челюсть.

Селфи? С Мэттом?

Я наблюдаю, как он неловко позирует с каждой из девушек. Затем он ведет меня в конференц-зал через боковой вход. Я уже набираю воздуху, чтобы срочно задать Мэтту вопрос, но когда мы входим в гигантское пространство, мои вопросы тают. Потому что… О боже мой.

Я представляла себе выставку, конечно, представляла. Но я не представляла себе ее масштабов. Куда бы я ни посмотрела, везде расставлены кукольные домики в натуральную величину. Или прилавки, заваленные товарами. И повсюду разгуливают живые Харриет. Если хотите знать мое мнение, все это немного жутковато.

– Сюда, – говорит Мэтт, быстро ведя меня мимо трибун. Но я не могу перестать вертеть головой, пытаясь посмотреть на все аттракционы: маленькие сцены с артистами, представления на которых уже в полном разгаре, тележки с сахарной ватой, игрушечные пони в игрушечной конюшне в натуральную величину.

– Вы делаете игрушечных пони в натуральную величину? – недоверчиво спрашиваю я, и Мэт смотрит на них так, как будто никогда раньше не видел.

– Ох. Да. Я имею в виду, мы проводим эту выставку в нескольких местах по всему миру, так что их производство экономически выгодно. Я думаю, они популярны…

Он такой бесстрастный, что мне почти хочется смеяться. Куда бы я ни посмотрела, я вижу яркие, радостные лица – кроме его лица.

Оглядываясь по сторонам, я замечаю, что несколько посетителей держат в руках книгу Женевьевы. О боже, она, наверное, уже здесь, не так ли? Мы, вероятно, столкнемся с ней в любую минуту.

– Мэтт. – Я тяну его за руку, чтобы он остановился. – Ответь мне на пару вопросов. Что это было, снаружи? Эти девушки.

– О, – говорит Мэтт после паузы. – Эти.