Прощение (СИ)

Продавцы упаковывали игрушки в коробки, а лакеи уносили их в коляску. Потом оказалось, что не хватит места для пассажиров, и сэр Гарольд отправил их домой, приказав прислать им другой экипаж.

— А это тебе! — сказал дедушка внуку и вручил тому плюшевого мишку.

— Мне? — удивился Адриан.

— Тебе-тебе!

— Спасибо большое, но я ведь уже взрослый для игрушек.

— У каждого ребёнка должен быть плюшевый мишка, а каждый взрослый — это в прошлом ребёнок. Это символический подарок, тебе не обязательно с ним играть. Посади его у себя в комнате, и пусть сидит.

— Хорошо, — улыбнулся Адриан.

— Пошли в кафе. Какао попьём, пока наша коляска в пути.

Как же Гарольд любил внука! Все эти годы любил. Скажите — невозможно, ведь практически не знал этого мальчика? Но он же был его дедушкой, а как дедушка, нормальный, может не любить своих внуков, даже если волею судьбы они были разлучены? «Я помню, как перед Рождеством в Европе, когда весь город был уже украшен к празднику, я заходил в старое кафе попить какао, и деды приходили туда со своими внуками. Я смотрел на них и мечтал, что когда-нибудь наступит тот день, когда и я приду туда со своими… Сколько же мне пришлось ждать этого заветного момента!» — размышлял Его Светлость. Да, это были не Европа, и не то самое кафе, но мечта всё равно сбылась. И сюда тоже приходили дедушки и бабушки со своими внуками разных возрастов, но на этот раз сэр Гарольд оказался среди этих счастливцев. Самое страшное, что может случится — это разлучиться со своей семьёй, и он знал это, как никто другой.

Адриану хотелось отблагодарить как-то дедушку, но не знал, как, и из-за этого чувствовал себя слабаком. Ему было стыдно: тот так многое для него делает, а он не может его ни как отблагодарить. Юноша не понимал, что сможет это сделать в будущем, когда всё будет позади. Но на самом деле Гарольд был счастлив, что внук с ним, и когда тот улыбался, чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. И пускай, что в свои восемнадцать Адриан не походил на ровесников из аристократических семейств, но зато те не могли сравниться с ним ангельской добротой, милосердием, умением прощать, понимать и сочувствовать и, конечно же, редкостной красотой, пленительной и очаровывающей. И Гарольд очень восхищался и гордился внуком.

Когда они вернулись домой, то увидели, что в холле стоит ёлка.

— Эх, а я совсем забыл, что её привезут! — воскликнул Гарольд. — Морис, скажи, чтобы переместили в бальную залу, а сюда другую поставим. Мы сейчас переоденемся и пойдём наряжать.

Игрушек имелось множество, и все они являлись ювелирными произведениями искусства из драгоценных металлов и камней. Герольд не признался, но в последний раз наряжал ёлку, когда был маленьким мальчиком. Ленточки от Рождественских украшений путались, иглы на ветках кололи пальцы… Ему казалось это невероятно трудной задачей. Внук же каждый год наряжал сад к праздникам, и ему это было не в новинку.

— Как красиво, Ваша Светлость! — восхитился дворецкий.

— Спасибо, мистер Морис! — поблагодарил Адриан.

— Не за что, Ваша Светлость! У вас хороший вкус!

— Да, чего не скажешь обо мне! — из-за ёлки выглянул сэр Гарольд и рассмеялся: — Сразу видно, кто какую часть обвешивал!

— Да нет, дедушка, у тебя выходит очень красиво! — Адриан подошёл к нему, Морис тоже.

— Ну, если ты так считаешь, значит, это правда, и я польщён! Но у тебя всё равно лучше! Ну, как у тебя это выходит?

— Это как сажать розы. По цветам, и что с чем хорошо смотрится, — улыбнулся молодой милорд и взял в руки золотого ангела. — Правда, красивый, мистер Морис?

— Правда, — улыбнулся тот, — но не красивее вас, Ваша Светлость!

Адриан очень смутился:

— Спасибо большое. Вы меня совсем захвалили.

Гарольд и дворецкий обняли его взглядами.

— Не захвалил, — сказал Морис, — а правду сказал!

— Спасибо ещё раз. Мне очень приятно.

В этот момент двери распахнулись, и в зал вошли леди Барбара, подруга сэра Гарольда, которая очень поддерживала в Европе. С его внуком она была уже знакома. Оглядевшись, дама увидела, что в помещении нет никого посторонних, и почти подбежала к ним. Все её друзья всегда удивлялись: как она так бегает в своём возрасте (а являлась она ровесницей Гарольда).

— Добрый день! — весело сказала Барбара.

Все поздоровались. Ей всегда радовались в любом доме. Эта женщина будто бы излучала ласковый свет. Когда близкие спрашивали, в чём секрет такого обаяния, она всегда отвечала, что нужно не унывать, а для этого всем сердцем верить в Бога и любить Его.

— Я недавно получила письмо из Европы от сестры! — сообщила Барбара, когда старинный друг спросил, что у неё нового. — Она пишет, что весь город занесло снегом. Я сразу же обрадовалась, что приехала к вам к Рождеству!

— И как там у них дела?

— Пишет о балах, о Варшаве… Я так скучаю по Варшаве!

— Твоя любимая Варшава! — улыбнулся Гарольд. — Ну, бал тебе будет обеспечен, но этот город, прости, не знаю, как организовать.

— По тебе я скучала даже больше. А балы я обожаю! — и Барбара, что-то напевая, увлекла Адриана на танец, и они закружились в вальсе.

Гарольд и Морис заулыбались, наблюдая за ними.