Прощение (СИ)

— Всю жизнь я борюсь, чтобы он что-то, не дай Бог, не подумал, а тот всё равно думает, да и вывернет ещё всё так, да и выскажет, что потом остаётся удивляться — столько нового про себя узнаешь. Но прошу тебя, потерпи, всё это временно. Я целый мир готов положить к твоим стопам! Не беги к нему, не ищи с ним встреч — он этого не достоин, и суд запретил. Ты — свободный несовершеннолетний человек, меня временно назначили твоим опекуном. Я надеюсь, потом и навсегда им стать… Отпускать тебя туда я просто не имею права, потому что нарушу закон. Если ты убежишь, я буду виноват. Эта скотина в людском обличье понесёт своё наказание!

— Но может, отец…невиновен? Он ведь не знал про вольные. Думал, что я действительно его раб… И не приказывал…всё… всё это, а просто эти…исполнители…перевыполнили план?

Гарольд рассмеялся:

— Тебе только адвокатом быть! Ты в это действительно веришь?

Юноша, доверчиво глядя на дедушку, по-детски невинным тоном ответил, что, конечно. И кивнул несмело, как ребёнок. Его локоны, что обрамляли прекрасное лицо, широко распахнутые, карие глаза… Он казался сущим дитя! Прекрасный, добрый, вроде взрослый, но в то же время глупый и наивный, как мальчик семи лет! Жестокосердный человек или просто плохо знающий его, мог бы назвать умственно недоразвитым.

Ах, как жаль стало Гарольду внука, но всё же он ответил, что многое отдал бы, чтобы это было так, чтобы Джеральд, и правда, был не причастен, что «работники просто перевыполнили план». К сожалению… Увы! Увы, нет! «Адриаша, тебе трудно в это поверить, но…то, что с тобой сделали, всё, абсолютно всё, было по приказу твоего отца!» — сказал внуку сэр Гарольд, возведя глаза к потолку, словно к небу, дабы искать там ответы на мучившие его вопросы… И даже… Его Светлость поделился странной информацией с юношей, рассказав, что там, в окрестностях поместья, поползли слухи, что Джеральд — извращенец. И он винил Адриана в том, что тот общался с Дарреном, вызывая этим у него ненормальную ревность. Винил, потому что люди из-за этой ревности, не зная, что юноша — его сын, стали подозревать, что хозяин влюбился в своего прекрасного раба и…и…домогается его. В порыве злости мерзавец отдал приказ палачам из большого дома «показать» красавцу-сыну, «кто такой настоящий извращенец, что такое настоящие домогательства». И поэтому один из братьев-зэков целовал «провинившегося невольника». Адриан же папаше до конца верил, оправдывал его, говоря, что тот не приказывал, может быть, что они сами придумали.

— Но, мой ангел, это уже не «воспитание», это уже ненормально! — закончил свой рассказ сэр Гарольд. — Про меня говорили, что я слишком строгий, даже временами жестокий отец, но, что-что, а до такого даже я не додумался!

— Откуда вы знаете про это? Я никому не рассказывал…

— Ты-то нет, а зэки мне за деньги всё выложили. Я узнал, что от сына кто-то уволился, нашёл их и всё выспросил. Мне даже угрожать не пришлось: всё сами рассказали, — он горько усмехнулся, — будто бы своему старинному приятелю.

— Но если… если всё было… по приказу, он же…мне жизнь сломал… — и Адриан закрыл лицо руками. — Как я буду с этим жить? Да и ещё, зная, что всё это случилось с одобрением отца?

Гарольд подошёл к нему и обнял его. Его тёплые, добрые, родные, заботливые и очень бережные объятия. Внук прижался к деду и тихо заплакал на его груди.

— Я помогу тебе это пережить, мой свет. Я всегда буду рядом… Я понимаю… И прости меня, что я не смог оказаться рядом и спасти тебя. Умоляю, прости меня. Это я во всём виноват! Я его таким вырастил, воспитал… Мне следовало больше уделять ему внимания. В том, что Джеральд такая скотина, только моя вина целиком и полностью… И в том, что с тобой случилось, отчасти виноват и я.

— Передо мной ты ни в чём не виноват, дедушка….

— Если бы я не запретил ему с тобой общаться…!

— Он всё равно не смог бы звать меня сыном, ведь было уже поздно — все думали, что мой отец другой человек.

— Тоже верно… Но пойти против всего мира ради своего сына… Даже я бы пошёл! — сэр Гарольд ещё сильнее прижал к себе внука. — Не плачь… Я с тобой….

С этого момента всё было кончено! Джеральд мог попрощаться с мечтами вернуть доверие сына. Надежды не осталось… Всё было кончено. Гарольд победил в этой битве…

Глава 9. Разрыв

— Всё будет хорошо…. Всё будет хорошо… — как заклинание, шептал дед.

Адриану было невыносимо больно. Казалось, острым кинжалом заново распороли только что зажившую рану. Воспоминания…. Воспоминания! Да Бог с ними! Он уже почти смирился с ними, робко и неуверенно сделал шаг к борьбе со всем этим ужасом. Смирение… Но эта правда убила в нем всё. Всё, что так старательно выстраивал заново в своей душе, было вновь разрушено, кусочки разбитого сердца, которые так старательно склеивал, были снова разорваны. Как научиться жить с этим заново? Он придумал себе миф, чтобы оправдать отца, и этим оправданием страстно желал исцелить его и свою души, но всё это оказалось ложью. Как же больно было теперь, когда всё было развенчано! Лучше жестокая правда или ложь во спасение?