Прощай, любовь, когда-нибудь звони (СИ)

Я доверяю ему. Я всегда ему доверяла. Не смогла уберечь собственную дочь, а теперь только он может её спасти. Жуткая пустота расползается внутри, как лёд, и обжигает каждую клеточку тела. Это больно. Надо думать, что всё обойдётся. Они целы и невредимы. И всегда будет точно так же. Не знаю, кто этот ублюдок и как он их забрал, но я найду его и убью собственными руками.

Как долго мы едем? Минуту или час? Я просто нахожусь в своём маленьком мирке, молясь о Фионе. Иногда поглядываю на спокойного Кристиана. Он сосредоточен на дороге. Мне бы так.

«Я люблю тебя», — слова Кэша не выходят из головы.

В последнее время он так часто говорил это, словно чувствовал, что что-то плохое может произойти. А я вела себя, как сука. Не как жена. Машина останавливается, а я так и сижу, понуро опустив голову.

— Анастейша, — мягкий как мёд голос плывёт по салону, — ты должна взять себя в руки. Идём.

Я киваю на автомате и выхожу из машины. Грей быстро обходит её и подхватывает меня. Я опираюсь на него, объятия немного согревают, хотя зубы до сих пор стучат. Кристиан ведёт меня к лифту, и когда мы оказывается там, из груди вырывается рыдание. Господи, как же я её люблю! Моя девочка, моё солнышко… Потеряю её — потеряю себя.

Грей прижимается ко мне крепко-крепко, отчего воздуха вдруг не хватает. Но это так нужно, оно помогает. Надо держаться, не плакать. Этим ты ничем не поможешь своей дочери. Ты должна быть сильной, Анастейша Эдвардс!

— Ана, детка, — шепчет Кристиан. По спине пробегают мурашки. Мы обнимаемся, пока лифт едет. Я буквально излечиваюсь в его объятиях, таких нежных и сильных. — Ты как?

Я трясу головой, насколько позволяет положение, ибо если скажу хоть что-нибудь, точно расплачусь. Лучше молчать. Стоять вот так и молчать, будто ничего не произошло. Это неправильно и эгоистично, но так надо. Ещё минутку…

Я даже не замечаю, когда наши губы соединяются. Язык Кристиана вторгается в мой рот, а мой находит его. Рука Пятьдесят на моей шее, нежно поглаживает её и придерживает. Вторая на затылке, немного зарывается в волосы. Кажется, что он боится. Только вот чего? Я целую его настойчивее, с силой. Так надо. Подыграй мне, Кристиан. Пожалуйста, хотя бы ты не бросай…

Он словно слышит мои мысли, и прижимается всем телом. Я уже не могу сдерживать стоны, вырывающиеся из груди. Грей толкает меня к стенке лифта, вгрызаясь в приоткрытые губы. Он словно зверь, голодавший многие годы, а теперь дорвавшийся до пищи. Я ничуть не лучше.

Беспорядочно шарю по его спине, груди, забираюсь холодными руками под рубашку. Тело Пятьдесят. Я им владела. И он владел моим. Когда это было? Кажется, что вчера. Я чувствую животом его эрекцию. И отвечаю сдавленным стоном. Подсознание шипит, что так нельзя. Измена, предательство. Но что я могу сделать, когда мой мозг отключился, а телом завладело прошлое? Прошлое с серыми глазами.

— Кристиан, — шепчу я ему на ухо, когда раздаётся звук открывающихся дверей.

Так быстро приехали! Он целует мои скулы, шею, ямочку, и выходить совершенно не хочется. Не мне, не ему. Даже не хочу думать о его охране. Пусть исчезнут, испарятся. Внезапно Грей подхватывает меня под ягодицы, отчего я судорожно обхватываю его талию ногами. Горячие руки продолжают пытку, они хорошо знают, что делать. Он несёт меня в квартиру, по пути ударяясь о стену. Никто не обращает внимания на такую мелочь. Я могла бы раздеть его прямо здесь, в холле.

— Вон, — приказывает Грей кому-то, на секунду оторвавшись от моего рта.

Я не открываю глаз, потому что плевать. Только чувствую, что мы уже внутри. Скорее всего, на кухне, ибо туда ближе всего. Кристиан отпускает меня, и я падаю на что-то мягкое. Диван. Он сбрасывает пиджак, заставляя тот одиноко валяться на полу. Потом к нему присоединяется так же безжалостно сорванная рубашка. На лице Кристиана алчное выражение, как у игрока в покер после выигрыша джек-пота. У меня такое же? Настоящее замерло на мгновение, прошлое и будущее смешались. И я уже не понимаю, кто я, как меня зовут. Только чувствую, что всё так и должно быть.

Он кидается на меня, как хищник, придавливая к подушкам. От его запаха сносит крышу. А я-то думала, что её давно снесло. Нет, это привилегия Грея. Он покусывает мою шею, пока я зарываюсь руками в его волосы, и снимает мою юбку. Потом отстраняется. Глаза в глаза.

— Да… — я целую его, лишая пути назад. Время жалеть будет потом. Ты мне нужен, Пятьдесят. Очень нужен. Ты лекарство.

— Я хотел тебя так долго, — стонет он, освобождая меня от последней одежды. Я чувствую, как случайно царапаю его.

— Знаю, — выгибаюсь, навстречу ему.

Кристиан на секунду отстраняется, раздеваясь ниже пояса, а потом я чувствую толчок. Он резким движением входит в меня, и я срываюсь на крик. Господи! Вот чего мне так не хватало! Его. Да как вообще я могла жить так долго без этих сильных рук, без этого прекрасного тела, без этих мягких губ, срывающих стоны?