Прощай и люби меня

– Какая широкая характеристика. Что интересно, я отправил к нему Настю поболтать. Она сказала, он ее не сразу узнал. Ей даже пришлось разъяснять, кто она и зачем. Она была удивлена, близко они не общались, но виделись часто, так что не вспомнить ее он не мог. Однако парень не вспомнил, пока она не поведала о себе. Говорить с ней не захотел, это она сразу заметила, так что заводить речь об интересующем не стала, говорит, все то время, что у него была, чувствовала себя так, словно ее на сковородку посадили и поджаривают. Забавная ассоциация, правда? В итоге вывела, что Горенко, видать, малость поехал головой в тюрьме, потому что взгляд у него был страшный.

– Я его взгляд только чувствовала, у него на глазах были очки с затемненными линзами. Но мне и ощущения хватило. Как же Настя объяснила ему свой интерес?

– Сказала, что заходила к Пархоменко, тот упомянул, что Горенко вернулся, она решила его проведать по старой памяти.

– Повод так себе.

– Согласен. Но Горенко было все равно, он выдворил ее из квартиры, как она сказала, сознанием, – Марк усмехнулся.

– Знаешь, – задумчиво протянула я, – Женька рассказывал о нем совсем иначе. Но ведь парень отсидел пять лет, нам сложно представить, что у него там произошло с головой.

Тут я нахмурилась, вспомнив один из разговоров, а за ним второй.

– Что? – Марк смотрел выжидающе.

– Его сестра рассказывала, что при встрече с ним он ей словно чужим человеком показался, и это было странно, потому что до самого освобождения они переписывались, и письма эти были очень даже семейными. И соседка по дому говорила, что Юрка с ней не здоровался, а когда она с ним заговорила, сделал такое лицо, словно впервые видит… Настя говорит, что он не смог ее вспомнить, пока она не объяснила, кто она.

Мы встретились взглядами, и Марк тихо проговорил:

– Черт, – и качая головой, повторил несколько раз, – черт, черт, черт.

Глава 26

Встав, Марк подошел к окну и замер. Если учесть, что шторы были задернуты, Марк просто размышлял.

– Может ли такое быть, что этот человек вовсе не Горенко? – спросила я тихо. Марк помедлил с ответом.

– Может, – кивнул, не поворачиваясь.

– Но кто? – он молчал. Я встала, подошла к нему и развернула лицом к себе. Марк посмотрел мне в глаза. – Ты знаешь, кто он?

– Есть одно предположение.

Мы продолжали смотреть друг другу в глаза, а потом я спросила:

– Это… – нужны были силы задать такой вопрос. – Это может быть Леша Максимов?

Взгляд Марка на мгновенье потемнел, потом он сам криво усмехнулся.

– По-твоему, он восстал из мертвых?

– Перестань, я знаю, что он жив.

Марк аккуратно отвел мои руки и снова сел на стул, потирая лицо.

– Что за фигня творится, – пробормотал, потом посмотрел на меня, – и как ты узнала? Он тебе тоже открытки присылал?

– Нет, – я села на стул, – он спас меня от смерти. Я сталкивалась с ним один на один три раза. Кем бы он ни стал, я не могла его не узнать.

Марк снова усмехнулся.

– Что ж, тогда скрывать правду нет смысла. Наш дорогой друг действительно жив.

– И это он подставил тебя прошлым летом? Заставил сбежать.

– Точно, – Марк пристально на меня посмотрел, – знаешь, почему он это сделал?

От его взгляда мне стало не по себе, я медленно покачала головой.

– Помнишь, на Катиных похоронах я сказал, что если мы все сделаем правильно, то у нас есть шанс? Вот и Леша понял это. И быстро и грамотно слил меня.

Я уставилась непонимающе, а Марк тихонько рассмеялся, качая головой.

– Ох, Лика, Лика, так ты ничего и не поняла, – он резко оборвал смех и посмотрел, хмурясь, – я тебе говорил, что он по тебе с ума сходил?

– Говорил.

– Так вот, детка, я не шутил и не в фигуральном смысле выражался. У парня реально крыша поехала от большой любви. А может, профессия сказалась, киллерское поприще дело такое… Он себя возомнил твоим ангелом-хранителем, сечешь? – от этих слов я вздрогнула, но Марк не заметил. – От смерти спас в истории с Потаповым, но этого ему мало показалось. Обстряпал свою смерть, посредством меня, между прочим, и сюда рванул, чтобы тебя незримо от бед оберегать. Видать, локти кусал, что случая пять лет не предоставлялось. А уж как ты в дерьмо приноровилась нырять, так ему и карты в руки. От киллера, что тебя гонял год назад, он избавился, и потом спасал, как ты говоришь. А главная миссия, это, конечно, тебя, дурочку, от меня защитить. Ну точно, ангел-хранитель, – Марк говорил с ненавистью и даже не пытался ее скрыть. Слушать его было странно и страшно. – Когда я узнал, что ты жива, к нему отправился, голову бы оторвал, да мы с ним вроде как компроматом занимались на Миронова, помощь нужна была, плотно меня обложили на тот момент. Он сказал, пожалел тебя, а я, мол, последняя мразь, раз бросил. Решили, каждый останется при своем мнении, дело прошлое. Только когда Катя погибла, и ему в голову пришло, что меня и тебя теперь ничего не разделяет, он сдал меня Миронову. Пришлось бежать. И тебя оставить, а то бы Леше хватило ума следом податься, тебя, неразумную, жизни учить.