Просчёт финикийцев

После крупных терактов 83-го, обрушивших стены посольства и сравнявших с землей базу морских пехотинцев в западном Бейруте, президент Рейган вывел из Ливана все войска. С тех пор американцы появлялись в Ашрафийе редко, и вызывали закономерное подозрение. Тот, о ком спрашивал Антуан, военным не был. Он больше походил на дипломатического работника, а то и шпиона. Он купил в лавке пачку сигарет и пробовал флиртовать, объясняясь по-арабски с чудовищным акцентом. Она сказала, что помолвлена. Американец не поверил, но отстал на удивление быстро, в отличие от местных парней, например от Ауада Мансури, навязчивого и наглого, да будет земля ему пухом и да выветрится его поганая память...

Мариам смотрела в окно слишком долго, погрузившись в свои мысли.

— Представляю, как тебе больно из-за Ауада, — сказала Надин, повернувшись и накрыв ее руку своей рукой, холеной и прохладной, с ярко-розовым маникюром, — такая жестокая и бессмысленная смерть! Господь забирает лучших...

— Он был достойным человеком, — сказал Антуан многозначительно, — очень смелым и набожным. Исповедовался чаще, чем кто-либо в штабе, истинно говорю, я видел сам!

— Все там будем, — сказала Мариам, глядя в окно.

Лишь бы они не догадались, какое греховное и упоительное облегчение она пережила, прочитав некролог в газете. С каким ликованием танцевала она в тот вечер в своей спальне, под звуки хитов двадцатилетней давности по радио. А потом сели батарейки, пришел Луис и пришлось приличия ради изобразить легкую скорбь. Впрочем, от брата было бесполезно скрывать любые чувства.

— Мы не оставим тебя одну, — сказала Надин, сжимая ее руку, — мы будем за тебя молиться!

Мариам выдавила благодарную улыбку. Хорошо, что в свете тусклых фар и скупой луны не нужно проявлять особый актерский талант.

— Спасибо, я в порядке. У меня есть брат.

— Твой брат неплохой человек, — эхом отозвался Антуан, — сделал все, что в его силах...

Он остановил машину у темного подъезда, ограду которого оплела нестриженная бугенвиллея.

— Если тот кадр появится снова и будет задавать вопросы, сразу звони, — сказал Антуан, — даже посреди ночи. Мы должны знать, что творится у нас в квартале.

Мариам кивнула, отпуская их в мир романтических грез и непоколебимых убеждений в набожности и благих намерениях окружающих. Бросила сигарету на асфальт, мысленно готовясь подняться на шестой этаж пешком и в полной темноте. Над городом висел полумесяц, в окнах мерцали огни свечей.

Она сделала несколько шагов к лестнице, когда чья-то рука легла на сгиб локтя, а вторая ладонь накрыла рот, не давая вздохнуть. Это был мужчина, высокий, сильный, и ничем не пахнущий.

— Пусти меня в дом, — произнес еле слышно голос с кошмарным акцентом, — я не трону тебя, мне нужна не ты.

Мариам кивнула в темноте и прижала к животу пакет, жалея, что в нем нет ничего колющего или тяжелого. Впрочем, она знала, что незнакомец говорит правду. За свою короткую жизнь, омраченную вседозволенностью военного времени, она уже научилась распознавать, когда мужчины лгут.

Гость осмотрелся в комнате.

— Зажги свечи, я хочу чтобы снаружи знали, что ты дома.

— Луис вернется поздно, — сказала Мариам, — иногда он пропадает до утра.

— Мне нужен не Луис.

— А кто же тогда?

— Ауад Мансури.

— Нет никакого Мансури. Умер неделю назад. Лежит на дне колодца в долине Бекаа.

— Если это правда, я уйду сам, и даже не попрошу тебя сварить кофе.

Мариам прошла на кухню и выложила еду на стол. Холодильник не работал. Лишь бы брат напился и загулял до утра, или нашел себе какое другое развлечение. Невозможно предсказать, что случится, если он застанет здесь этого типа. Особенно, если будет шум, и обо всем узнают соседи. Она без сопротивления пустила американца в дом, только чтобы избежать сплетен, которые необратимо разлетятся, если кто-нибудь увидит или услышит в ее квартире чужака.

Она беззвучно открыла ящик, и взяла нож для мяса. Если бы в этом доме хоть кто-нибудь умел готовить, здесь водились бы ножи покрупнее и повнушительней, но сейчас вся ее ненадежная самооборона держалась на этом туповатом куске металла длиной в ладонь.

— Положи на место, — послышалось за спиной, — и больше никаких сюрпризов!

Мариам не стала оборачиваться. И так ясно, что в руках у американца пистолет. Крутые парни не ходят по Бейруту безоружными. Она подняла обе руки и нож упал на пол, глухо стукнув рукояткой. Пришлось пойти в гостиную, сесть на диван и с тоской наблюдать, как незваный гость осматривает спальни и санузел в поисках парня, умершего неделю назад.

Если бы только все мужчины на свете могли сгинуть в бездну, и остался один Луис! Мариам отдала бы полжизни за такое счастье. Да, ее брат не был идеальным. Многие считали его оболтусом, куда глупее и безнадежней Ауада или Антуана, и объективно, с ними хотелось согласиться. Но Мариам знала другого Луиса. Того, кто был частью ее самой, ближе собственных сокровенных мыслей, роднее отражения в зеркале.