Просчёт финикийцев

Это случилось в начале девяностых. Она вышла замуж за успешного соотечественника и привыкала к жизни в живописном городке на юге штата Мэриленд, к обязанностям домохозяйки и бесконечным занятиям спортом, не столько ради здоровья и формы, сколько с целью отвлечься от мыслей или за что-то себя наказать. Все здесь было новым и чужим. Сочная зеленая трава, белые заборы, соседи, немолодой мужчина, с которым она делила ужин и дом, она сама, спокойная внешне, но так и не сумевшая собрать себя заново из груды острых обломков прошлой жизни.

Ее манили мосты и развязки дорог, долгие мили асфальта, большие комфортные машины с кондиционером, проносящиеся изо дня в день мимо городка, из Вашингтона в Филадельфию и обратно. Однажды, возвращаясь домой с полным багажником упакованных в бумажные пакеты продуктов, Карла остановила машину на сгибе бетонной петли и подошла к парапету. Она смотрела вниз на ровное серое покрытие, вдыхала горячий воздух, пахнущий бензином и постоянством возведенного в категорию высшей ценности благополучного быта. Подъехал полицейский и выписал штраф. Карле показалось несуразным прыгать с эстакады, зажав в руке подписанный бланк, словно признавая собственную несостоятельность.

Как и принято в Штатах, она ходила к психоаналитику, и продержалась около года. Доктор Шульц посоветовал записывать мысли и эмоции в дневник, выделив на это полчаса в день. Карла честно пыталась описать все по порядку, не пропуская и не преувеличивая. Когда она дошла до дня, разделившего жизнь на до и после, что-то внутри окончательно сломалось.

Она перестала выходить из дома и неделю не готовила ужин. Это грозило разводом и потерей статуса, поэтому на седьмой день пришлось встать с кровати и притвориться нормальной. Первым делом она вышла на задний двор и сожгла к чертовой матери все дневники. О дальнейших беседах с доктором страшно было даже думать.

Прошла то ли неделя, то ли полгода, то ли вечность, которую Карла провела в персональном никому не заметном аду, без целей и ориентиров, пока одним весенним утром, когда мужа не было дома, в дверь постучался посыльный.

Он принес заказное письмо без обратного адреса, а Карла не знала, давать ли ему чаевые. На листке были напечатаны время и адрес. Карла повертела его в руках и хотела уже выбросить, но передумала. Кто-то знает о ней. Кто-то зовет ее пятничным утром в деловой округ Манхэттена, уверенный, что она придет, потому что жизнь уткнулась в серую бетонную стену, и нужен выход.

Офис находился на верхнем этаже небоскреба и выходил окнами на залив. Казалось, будто он парит над реальностью. Их было двое, они были вежливы, холодны, и не смотрели друг другу в лицо. Рассказали, выступая по очереди, что придется пройти несколько тестов, а также довольно длинную и тяжелую подготовку. Физической боли и трудностей Карла не боялась.

Ей придется развестись, сменить имя и биографию, самой заботиться о деньгах и документах. Они не хотят, чтобы об их существовании заподозрили те, кто располагает большими массивами информации. К примеру, налоговая, полиция, или спецслужбы. Придется придумать легенду, работать и ждать. Но ожидание вознаградится.

Карла потребовала доказательств, и они заставили ее нырнуть в собственное прошлое.

Сидя в мягком кресле с видом на свинцовый залив, башни и снующие в небе вертолеты, она снова пережила ту ночь, словно всё произошло здесь и сейчас. Она думала, что помнит произошедшее достоверно, однако правда, выхваченная этими людьми из дьявольского архива, помещенного в ее голове, оказалась куда страшней и циничней. Она различила новые детали, почувствовала запахи, узнала лица. Она боялась умереть от унижения, пройдя всё это повторно.

— Мы можем сделать тебя другим человеком, — сказал Кадем, не отрывая взгляда от монитора, — Но положительный эмоциональный опыт и знания о мире сохранятся.

Ты будешь уверена, что родилась в какой-нибудь далекой стране, скажем, в Бразилии. Училась в католической школе, встречалась с парнями, ходила в церковь и на пляж, смотрела по вечерам футбол. Вышла замуж, получила гражданство, развелась. Работаешь, крутишься, заводишь социальные связи. Может, снова замуж выйдешь, почему нет? Детей родить не можешь, это врожденный недуг, и вовсе не трагедия.

— Я не хочу детей, — сказала Карла, — мир и без того слишком тесен, и неоправданно жесток.

Двое в серых костюмах кивнули.

— Ты будешь получать от нас задания. Совсем немного. Когда выполнишь квоту, мы тебя обнулим, и прошлое исчезнет.

— Кого я буду убивать?

Озмилькар поморщился.

— Не надо резких слов. Твоя работа — устранять потенциально опасные элементы, до которых мы не можем добраться дистанционно.

Они назвали одно имя, и у Карлы не осталось сомнений. Они знали, кого вербовать.

Когда Озмилькар кивнул и вышел, исчезнув за неожиданно открывшейся панелью в стене, Кадем придвинулся к ней на расстояние, на которое обычно Карла не подпускала мужчин.

— У тебя остались вопросы?

— Почему вы взяли себе финикийские имена?