Просчёт финикийцев

Этот курган ждала участь других курганов в Бекаа, куда местные жители, будь то христиане, друзы или сунниты, повадились ходить с тракторами. Останавливали искателей кладов лишь древние проклятия, по слухам тяготящие над холмом, да недавно покинутый израильский форпост. В любой момент могли появиться конкуренты, или, не приведи господи, патруль, то ли сирийский, то ли принадлежащий одной из шиитских группировок и состоящий из обкуренных отморозков, которым всяко нечего терять. Поэтому Ауад решил провести на раскопках пару часов, забрать всё, что они смогут найти, не углубляясь в толщу времени, и вернуться в Бейрут до заката.

Добравшись до вершины холма, Хасан осмотрелся и присвистнул. Огромные каменные колонны упирались в ясное небо. Под ногами хрустели остатки мозаик, изображавших похождения жестоких богов. Казалось, что ветер приносит слова нашептанных давно умершими жрецами заклинаний, отголоски страсти, с которой служительницы Астарты исполняли ритуальные танцы во время весенней мистерии Адониса.

— Не нравится мне это место, — сказал Хасан, сваливая свою ношу на землю, — как-то здесь всё не так.

— Всё так, — ответил Ауад, — или ты древних наговоров боишься? Дескать, будет твоя память стерта с лица земли, и никто не узнает, сколько девок ты успел попортить, пока не взялся за кирку? Все древние проклятия над этой страной уже сбылись, брателло. Нам опасаться нечего.

Они миновали развалины святилища, вышли на открытую прямоугольную площадку на противоположном склоне холма. Взяв железные прутья с заостренными концами начали втыкать их в мягкую после дождей красноватую землю, в надежде обнаружить твердый камень, скрывающий ход в погребальную камеру. В полях пели стаи птиц. Солнце светило мягко, деликатно согревая спину.

— Здесь ничего нет, — сказал Ауад через пару часов, втыкая лопату меж камней и мусора, — никаких гробниц. Зря тратим время.

— Я жрать хочу, — сказал Луис и похлопал себя по животу.

Он был тощим, субтильным, ненадежным, и к тому же постоянно ныл. Но сейчас Ауад и сам был не против перекусить. Оказалось, что в черном пакете вместо банок пива лежит бутылка «Джека Дэниэлса», а в обрывке газеты «Аль-Наар» с куском статьи об израильском отступлении — вовсе не заатар, и не соль, а горстка отборной конопли. Ауад в пятисотый раз обозвал Луиса кретином, но в душе признал, что рад и тому, и другому. Только доесть лепешки, выкурить по косячку, и можно возвращаться. Не самый удачный день для заработка, но могло быть и хуже.

После нескольких глотков вискаря Луиса развезло и снова потянуло расспрашивать о днях, когда Ауад работал на разведку, сам не зная, на какую. Та история давно уже вызывала у сопляка нездоровый интерес. В ответ Ауад напророчил Луису получить от сестры тапком по лбу за сегодняшнюю вылазку.

— Прикинь, она назвала нас всех ослами и пожелала ничего не найти!

— И ведь сглазила такую затею...

— Женщины, — сказал Хасан.

Ауад подумал о том, что есть женщины, а есть Мариам — единственная причина, по которой он общался с этим придурком. Она была на год младше Луиса, но казалась куда взрослее и интересней. Тонкая, трогательная и недоступная настолько, что лежа по вечерам со своими куда более приземленными подругами, Ауад представлял, как берет ее силой.

Он подкатывал к ней с тысячей цветастых фраз, улыбался самыми безотказными из своих улыбок. Предлагал съездить на море, в горы, или сходить в кино. Добыл мешок цемента и сам заделал дыру, оставленную осколком снаряда в стене ее кухни. Пробовал покупать ей одежду и серебряные побрякушки. Пообещал подыскать непыльную работу для брата. Но Мариам лишь твердила ему: «Поступай, как хочешь, мне от тебя ничего не нужно».

Он понимал, что девушки, особенно красивые, рано потерявшие родителей и вынужденные заботиться о непутевых братьях, живут в этом мире по неписанным, но строгим правилам. Ей нельзя появляться на людях с парнем, вроде Ауада, потому что соседи станут говорить. Ей нельзя ни на что соглашаться с первого раза. Ей не следует пускать его в дом, даже если он приходит якобы к другу. Рано или поздно ей придется выйти замуж за старого мужика с деньгами, который увезет ее заграницу, подальше от обстрелов, вооруженных милиций и настойчивых ухажеров, добывающих деньги неисповедимыми и опасными путями. Подальше от Ауада, которому суждено умереть молодым.

Была ли это любовь? Он не знал. Но временами ненавидел Мариам за то, что она заставляла задумываться о вещах, которые раньше не приходили ему в голову, помогать идиоту Луису и безуспешно ломиться в некрепко запертую дверь.

Ауад свернул косяк, позвал Хасана, бродившего по склону с куском арматуры в руке.

— Здесь есть чертовы колонны, значит должны быть чертовы саркофаги, — крикнул тот, — ну что за дерьмо?

— Расслабься, археолог, — ответил Ауад, — иди покури с нами, посмотри на закат!

— А все-таки, было у тебя с той англичанкой три года назад? — спросил Луис.

Сопляку негоже слишком много знать. Но разомлев от конопли и солнца, Ауад уже не был уверен, приключилась ли та история в самом деле, или он сейчас придумывает ее на ходу.