Просчёт финикийцев

Но маменька уже диктовала, не интересуясь, есть ли у меня карандаш. Ну а как же, я ведь с детства мечтал пообщаться с каким-нибудь агентом в сером пиджаке и темных очках, и рассказать ему подробно, как провел лето.

— А, вот еще забыла, — воскликнула она, когда я собрался попрощаться, — звонили из школы. Они нашли наглеца, который украл экзамены. Тебе разрешили вернуться и все пересдать, совершенно бесплатно! Им ведь не нужен скандал в прессе, хотя уже вышла разгромная статья...

Похоже, я должен быть благодарен парню, взломавшему школьную сеть. Одна беда: это было так давно, что я уже забыл его чертову фамилию.

Мы с Карлой сидели на ступенях каменной лестницы и смотрели на прогулочный катер, проплывающий под мостом. Я облизывал мороженое, она курила. В воздухе витало едва заметное предчувствие необратимых перемен.

— Ты не знакома с Ауадом Мансури, верно? — спросил я, — Это ведь не личный интерес?

Она пожала плечами и бросила окурок в Сену.

— Это работа. И я сама ее выбрала. Точно также, как ты решил остаться со мной и помочь, хотя уже сто раз мог уйти.

— Мне плевать на мораль, если честно. Я просто ищу повод ничего не менять.

Она подняла голову и посмотрела на меня своими черными бархатными глазами.

— Расскажи мне, почему ты это делаешь? — попросил я.

— Многие считают, что самое страшное в жизни — это смерть, — сказала она подумав, — но есть вещи куда страшнее. Они происходят просто так, без связи с твоими проступками. Священник в церкви скажет, что любая травма — урок, она сделает тебя мудрее. Но я убедилась, что бессистемное дерьмо, льющееся на голову, неспособно ничему научить. С ним приходится молча жить дальше. Видеть перед глазами одни и те же сцены, пугаться безобидных мест, людей и ситуаций, неумышленно вспарывающих незажившие гнойники памяти. И все, о чем ты мечтаешь в этой жизни — избавиться от собственного прошлого. Вроде тех людей, что платили тебе за удаление файлов...

— Они на самом деле хотели забыть?

— Да, — сказала Карла, — забыть. Боль, унижение, собственное бессилие, глухую тоску. Но человеческая душа устроена сложнее серверов в Аризоне. Однажды я встретила человека, который предложил мне то, что казалось невозможным. Альтернативную биографию, с которой я смогу прожить до старости, уверенная, что это и есть моя жизнь. Стать обычной теткой с банальными проблемами. Не знаю, поймешь ли ты, но я не могла отказаться.

— Тебе предложили убивать людей взамен на уничтожение воспоминаний? Но почему именно тебе?

— По их мнению, у меня есть способности. Каждый для чего-нибудь да сгодится.

Под мостом снова прошел корабль, на пару минут заглушив шумы города призывным воем клубной музыки.

— Они приказали тебе избавиться и от меня тоже?

— Не знаю. Мне нужно ждать.

Иллюзия душевного родства, которую я выстроил из самообмана, горечи, вожделения и никому не нужной неразделенной любви, трескалась прямо здесь, на серой каменной набережной, по иронии известной, как одно из самых романтичных мест на планете.

— Я не хочу тебя убивать, — сказала Карла.

— Но что мы можем сделать? Обманем всех и уедем в закат?

Она поднялась со ступеней.

— На некоторые вопросы до поры лучше не выяснять ответ.

Глава 13

Я знаю о нем даже больше, чем принято знать о лучших друзьях и близких родственниках. Номер его банковского счета, адрес электронной почты и название яхты, на которой он живет. Она прописана в порту одного из курортных городов на Средиземном море. У него нет сотового, но есть рация и навигатор. И две девицы, и какой-то странный парень, который безвозмездно выполняет его поручения. Судя по сумме в фунтах стерлингов, которую он платит за депозитную ячейку в Лондоне, там хранится нечто ценное. Возможно, самое дорогое, что у него есть.

«Похоже, придется позвонить агенту», — думал я, шагая по мосту вслед за Карлой. В конце концов, в чем трагедия — поработать немного на федералов? Платить будут больше, чем Джей. Подпишу, не читая, пачку деклараций о неразглашении, накоплю на нормальную тачку, поступлю в колледж, чтоб его. Скорее всего они не станут сильно журить меня за Рэдмонтона, да и всегда можно все объяснить, раз такое дело. Я слишком задержался в Европе, ведь знаю же, шестым чувством чую, что мое место не здесь.

В последний раз открыв Винсов ноут, я подождал, пока загрузится система, и придвинулся к Карле, чтобы она смогла заглянуть в экран. Чуть заметно шевеля губами, она вчитывалась в строчки цифр, имен и адресов. Прядь ее волос выбилась из прически и коснулась моей руки. Это нечестно. Я только что собирался перехитрить ее и сбежать, а теперь снова думаю черт знает о чем, и уж точно не об Ауаде Мансури.

— Я запомнила, — сказала Карла отстраняясь, — можешь уничтожать.

— Уверена?

Она кивнула, и я запустил утилиту.

Бессмысленность моей работы, как и любой другой работы, если смотреть в масштабах вечности, может быть замерена в процентах и наглядно выведена на экран в форме полоски буфера и вертящихся песочных часов.

— Что теперь? — спросил я, когда жесткий диск был зашифрован таким длинным ключом, что даже мне надоело бы его вводить.