Пророк

Она навалилась весом всего своего тельца, которое по моей человеческой оценке теперь походило примерно на пятилетнего ребёнка, и попыталась потащить меня на другой конец комнаты. Схватив мою ладонь обеими ручками, она потянула меня к пушистому креслу в дальнем углу. При этом она немножко настороженно посмотрела на Ревика, и, забыв о Кали, я нахмурилась, проследив за её взглядом до лица моего мужа.

Он действительно выглядел усталым.

— Ему надо вздремнуть, — объявила Лили, показывая ему на диван.

Я расхохоталась.

— Вот как? Правда?

— Ему надо быть тихим, — сказала она тем деловито-приказным тоном, какой бывает только у маленьких детей. — …Мои ребята спят.

Она показала на ряд мягких игрушек, лежавших на её кровати — их она по какой-то необъяснимой причине называла «ребятами». Я кивнула, подавляя очередную улыбку, и покосилась на Ревика.

— Как будто он обычно такой болтун, ага, — пробормотала я.

— Он должен поспать! — настаивала Лили.

Я снова рассмеялась, прищёлкнув языком и посмотрев на Ревика.

«Она хочет поговорить с тобой наедине, — сказал Ревик в моём сознании очень тихо, чтобы она не услышала. — Наверное, мне не стоило приходить сюда с тобой».

Вспомнив сцену на станции охраны возле резервуара и то, какой настрой я почувствовала в Нииле, я послала ему импульс тепла.

«Всё хорошо. Просто ложись, как она сказала. Я поговорю с ней».

Лили всё ещё тянула меня за руку, когда Ревик подошёл к дивану и сел, а затем повернулся, уложив своё длинное тело и вытянувшись на спине. Лили пристально наблюдала за ним, прищурив прозрачные глаза, а он уложил темноволосую голову на подлокотник, закрыл глаза и вытянул одну руку. Он положил эту руку себе на лицо, прикрыв глаза.

Я ощутила довольную искру в свете Лили, и она сильнее потянула меня за руку. Она отвела меня в дальний угол комнаты и рукой и светом показала, что она хочет усадить меня в зелёное пушистое кресло. Я с улыбкой посмотрела на низкий предмет мебели — я знала, что Чандрэ отыскала его для Лили во время одного из рейдов.

Лили вила верёвки из половины видящих на корабле, даже безвылазно сидя здесь. Я невольно задавалась вопросом, насколько хуже всё станет, как только мы выпустим её отсюда.

Нахмурившись, я посмотрела своим светом на свет моей дочери.

Внезапно я увидела всё предельно ясно.

Моё зрение видящей ещё сильнее сосредоточилось на ней, и я уставилась на структуры, которые видела вращающимися в верхних частях её aleimi.

«Осторожнее, жена…» — мягко послал мне Ревик.

Моё раздражение вернулось, но оно адресовалось не ему. Я послала в его сторону импульс чего-то в духе «ой да нах*й эти правила» и ощутила ответный проблеск веселья.

Но Лили и в этот раз не стала терпеть мою отвлечённость.

Забравшись мне на колени, она обвила ручками мою шею и начала тихо говорить мне на ушко. Конечно, она была далеко не такой тихой, как ей казалось, так что я понимала, что Ревик слышит большую часть нашего разговора.

— Ты сердишься на папочку? — сказала она мне на ухо.

Я улыбнулась, покачав головой.

— Нет.

— Даже ни капельки? — спросила она, в этот раз нахмурившись и забыв, что надо быть тихой.

— Даже ни капельки, — заверила я её, продолжая улыбаться.

Она поджала губы, раздумывая над моим ответом.

— Он вёл себя плохо с тобой? — спросила она, пытаясь выведать правду другим способом. — Поэтому ты уходила?

Я задумалась над этим. Затем, не желая врать ей, я наклонила ладонь — жест двусмысленности для видящих, почти равносильный пожатию плечами.

— Может, он кое-что сказал в неудачный момент, — призналась я.

Ревик на диване хмыкнул.

Лили покосилась на него, затем посмотрела на меня.

— Дядя Врег и дядя Джон очень сердятся на него, — сообщила она мне.

Я кивнула в ответ на эту информацию, поглядывая на Ревика.

— Вот как? — сказала я, вскинув бровь.

— Да, — подтвердила Лили, тоже посмотрев на Ревика. — Они думают, что ты из-за этого ушла и так долго не приходила навестить меня.

В этот раз Ревик не перевёл взгляд, и его свет оставался тихим. Я видела, как он немного поёрзал на диване. Я также заметила, как его губы поджались в тени, отбрасываемой его рукой.

— А ты злишься на папочку? — спросила я Лили, повернувшись обратно к ней. — Поэтому он должен вздремнуть?

Я ощутила от дивана лёгкий импульс веселья. Я также ощущала под этим печаль.

Но я смотрела лишь на Лили.

Через несколько секунд она покачала головой. Я ощущала облегчение в её свете, а её ручки крепче обвили мою шею.

— Нет, — сказала она. — Нет, я не злюсь на него. Я просто не хотела, чтобы он вёл себя плохо.

Я рассмеялась, обнимая её в ответ.

— Он почти никогда не ведёт себя плохо, милая, — затем я взглянула на Ревика, продолжая широко улыбаться. — …Хотя у него бывают свои моменты.

— И у мамочки тоже, — хмыкнул Ревик, лёжа на диване.