Пророк

Эти тоненькие ниточки — причина, по которой Лили оставалась пленницей в своём сегменте резервуара в отличие от Ревика и Мэйгара. Мы знали, что если дать Тени и Дренгам доступ к её свету, они продолжат искажать её развитие, пока в итоге она вообще не сможет функционировать без них. Она станет такой, каким был Ревик после того, как Менлим раз за разом ломал и перекраивал структуры в его свете. Она будет такой же, только ещё хуже.

Если мы не найдём способ исправить свет Лили, возможно, она в буквальном смысле не сможет жить без них. Есть вероятность, что она всю свою жизнь проведёт в резервуаре.

По словам Балидора, зависимость Ревика никогда не носила биологический характер. Когда Менлим похитил его, он был маленьким, но всё же старше Лили. Ранее он жил с родителями, которые любили его, окружали защитой и светом.

По той же причине он без чьего-либо вмешательства развил те самые базовые, примитивные структуры, которые привязывали его к этому миру. И чтобы получить такой же контроль над ним, Менлиму пришлось наносить повторяющиеся травмы и ломать свет Ревика.

А Лили он заполучил ещё в виде крохотного эмбриона.

Теперь я чувствовала, как рано он начал внедрять и взращивать эти металлические нити в её свете. Я видела её там, плавающую в резервуаре, окружённую Менлимом и его извращёнными учёными. Он начал колдовать над ней в первый же день, когда вытащил её из меня.

Я отбросила этот образ, но он успел вызвать резкий прилив боли.

Я выбросила из головы воспоминание о Касс прямо перед тем, как они накачали меня чем-то в спальне моей матери. Я вытеснила образ её лица, улыбающегося мне с довольным выражением.

Это было слишком больно. Даже после всего, это было слишком больно.

В любом случае, зацикливание на этих мыслях не поможет Лили.

Пристальнее всмотревшись в те тёмные нити, я нахмурилась, отслеживая глазами и светом те места, где Тень нарочно использовал эти металлические структуры, чтобы заменить её естественную aleimi-структуру, заставляя остальной её aleimi развиваться вокруг них. Теперь я видела, что он сделал — видела все, а не просто облако туманной паутины, которое ранее показал мне Балидор. Я видела саму механику того, что он убрал и заменил.

Он нарочно нацелился на нити, которые связывали Лили с её физическим телом. Будучи самыми «полумерными» аспектами её света, они также служили связью с физическим телом Лили.

Если эту связь оборвать или создать помехи, Лили умрёт.

А значит, если я уберу эти металлические нити, я убью собственную дочь.

Теперь же, глядя на свет Лили, я видела, насколько это искусная работа.

Я видела, где Менлим сломал нити, выжег и прекратил их существование прежде, чем они сумели вырасти и утолститься в естественном резонансе света Лили. Изменив, сломав и изъяв эти плавные живые нити, он заменил их удушающим, металлическим, неподатливым и мёртвым на ощупь светом Дренгов.

Я уставилась на связующие точки, разглядывая, где они начинались и заканчивались.

Я смотрела на то, как он надломил части её света, насытив их структурами со светом Дренгов. Я видела, как её свет врос прямо в структуры, сквозь тот же насильно навязанный резонанс.

Это было подобно привитию новых ветвей дереву.

Ну, или всё равно что заставить дерево врасти в бок стального небоскрёба.

В любом случае, я видела, почему Тарси и Балидор предупреждали меня не обнадёживаться. Насколько я понимала, сканируя свет Лили, естественные структуры, которые она потеряла в детстве, не могут просто сами вырасти заново. По крайней мере, они не смогут вырасти вовремя. До того, как она умрёт.

Проблема была целиком и полностью структурной.

Подумав над этим, я нахмурилась ещё сильнее.

Я всё ещё смотрела на эти структуры, когда из верхней части стены донёсся тихий сигнал. Спустя полсекунды органический динамик ожил.

— Высокочтимый Мост, — я узнала голос Балидора. Он сделался чуть громче, словно он подкорректировал настройки громкости на станции охраны. — Что именно ты делаешь, моя дражайшая из сестёр?

Должно быть, он следил за консолью безопасности из центра управления.

Закатив глаза, я по-прежнему сосредотачивала большую часть своего внимания на свете Лили.

— Изучаю свет моей дочери. Тебя это устраивает, мой возлюбленнейший из братьев?

Ревик на диване тихонько хрюкнул.

— Да не особенно, — сказал Балидор. — Высокочтимая Сестра, мы это обсуждали…

— Нет, — перебила я. — Ты. Ты обсуждал это, Балидор… а я слушала. Теперь я отклоняю твоё предложение.

Воцарилась тишина.

Когда я взглянула на Ревика, он вопросительно поднял бровь.

Однако он не заговорил. Лили тоже оставалась тихой, теребя цепочку, на которой я носила кольцо Ревика. Я понимала, что она слушает, как и Ревик. Возможно, я вообразила себе это, но клянусь, я почувствовала что-то в её свете — что-то, очень похожее на надежду.

Может, это стало последней каплей. Может, всё дело в том едва уловимом шепотке вопросительной надежды, который я почувствовала в своей дочери, в них обоих.

В любом случае, я приняла решение.

— Каково текущее состояние конструкции? — спросила я Балидора.

Очередная пауза.