Пророчество Двух Лун

Солдаты зачастую ставили Вейенто в тупик. Аристократ, привыкший повелевать преданными слугами, Вейенто обращался с подчиненными тиранически. Самолично распоряжался, кого карать, кого миловать. Те, кто давно служил Вейенто, сносили это вполне достойно. Но многие из вояк, стоявших нынче на постое в замке, были наняты не Вейенто, а Ларренсом и воевали за плату; эти держались с некоторым вызовом.

А нахальный сержант, посмевший прервать беседу Вейенто с человеком, которого герцог намеревался отправить с брачным предложением к одной из дочерей Ларренса (тайна, тайна и еще раз тайна — особенно от госпожи Эмеше!), к тому же являлся женщиной. Подобная порода людей всегда выводила Вейенто из себя.

Аббана созерцала герцога задумчиво, как бы размышляя: стоит ли рассказывать ему о своем открытии.

Внешне Вейенто напоминал деревенского молотобойца: приземистая, широкая в кости фигура, выступающие надбровные дуги, крепкий подбородок с глубокой ямкой. Но нежная кожа на руках и безупречные манеры выдавали в нем подлинного аристократа.

— Ваше сиятельство, заговор! — выпалила наконец Аббана.

Брови герцога поползли вверх.

— Простите… э… сержант, — выдавил Вейенто, демонстративно уставившись на грудь Аббаны.

Аббана выпятила грудь еще больше; казалось, соски грозят порвать ткань и вырваться на волю.

— Заговор, — повторила она.

И метнула взгляд на спутника Вейенто. Тот опустил веки и с деланным безразличием отошел чуть в сторону.

— Вашу конфиденциальную беседу подслушали, — понизив голос, заговорила Аббана. — Шпионы, ваше сиятельство. Шпионы некоего Адобекка, конюшего ее величества королевы. Главного вашего врага и отъявленного заговорщика.

— Шпионы? — переспросил герцог. Он рассмеялся, Покровительственно потрепал Аббану по плечу. — Это невозможно, моя дорогая. Впервые слышу подобную чушь.

Аббана дернулась, как будто он ударил ее.

— Отнюдь! — тявкнула она. — Говорю же, вас подслушали.

— Кто? Когда? Какую беседу? Я решительно отказываюсь понимать, что именно вы имеете в виду, сержант…

Все еще посмеиваясь, герцог повернулся к своему прежнему собеседнику, явно намереваясь оставить Аббану одну.

Аббана выдернула из рукава записку Ингалоры.

— Прочтите, ваше сиятельство!

— Что это? — Герцог брезгливо взял записку, развернул.

Аббана с интересом наблюдала за ним. По мере того как содержимое письма становилось известно Вейенто, герцог мрачнел все больше и больше. По щекам и скулам его забегали пятна, брови сошлись на переносице. Сквозь редкие светлые волосы видно было, как заливается краской грядущая лысина герцога.

Наконец он уставился на Аббану.

— Вы читали письмо, сержант?

— Только самое начало.

Он сложил листок, вздохнул.

— Значит, читали… Ну конечно, как же могло быть иначе.

Аббана не дрогнула.

— Если бы я не прочла письмо, ваше сиятельство, я не поняла бы всей важности заговора.

— Где человек, написавший письмо?

— Она схвачена.

— Это женщина?

— Актерка, — с презрением ответила Аббана.

Она коротко свистнула, подавая сигнал. Растрепанную Ингалору подтащили к его сиятельству, бросили к его ногам и для верности придавили коленом, потому что танцовщица ни на миг не переставала отбиваться.

Герцог брезгливо поморщился и отступил на несколько шагов.

— Что это? Преступница? Почему она так выглядит? И почему она так себя ведет?

— Она только что поймана, ваше сиятельство, — сообщила Аббана.

— Приведите ее в надлежащий вид. Внушите ей правила хорошего тона. После этого я жду вас с ней у меня в кабинете. Наедине, — добавил герцог. — Довольно и того, что вам стало известно… лишнее. Дорогая моя, я ценю вашу преданность, но вы совершенно очевидно не подумали о том, что подвергаете себя риску.

— Я знаю, что в герцогстве Вейенто царит справедливость, — ответила Аббана.

Герцог криво ухмыльнулся.

— Вот именно, — пробормотал он.

* * *

Им пришлось изрядно повозиться с Ингалорой. Один из солдат, бывший некогда скотником, предложил:

— А если у них на скотном дворе попросить? Тут должен быть один подходящий микстур.

— Какой еще «микстур»? — нахмурилась Аббана.

Ингалора, связанная по рукам и ногам, дергалась на полу. Ее желтые волосы мгновенно измарались и свалялись, превратившись в войлочные космы, изо рта текла розоватая слюна, она накусала себе губы и охрипла от постоянного крика.

— А у нас был такой микстур, давали буйной скотине, когда везли забивать, — охотно пояснил солдат. — Вот и ей бы. Она бы хоть утихомирилась, что ли.

— А если она от этого зелья окончательно отупеет и не сможет внятно отвечать на вопросы его сиятельства? — задумалась Аббана.

— А ей и не придется ничего отвечать, — возразил солдат. — Все, что надо, его сиятельство уже знает. Ну, что она — мерзавка. Верно? Пусть кивнет — да или нет, — и дело готово.

— Иди спроси свой «микстур», -разрешила Аббана. И демонстративно вздохнула: — С кем приходится работать!

Она присела на корточки перед пленницей.

— Ну, — прошептала она, — вот ты и попалась! А какая была гордая, помнишь? Еще сделала вид, будто не узнаешь меня.

Лихорадочно блестящие глаза пленницы дрожали в орбитах, губы быстро шевелились: Ингалора не отвечала.