Пропущенный мяч

— Какие у вас были общие дела? Что за шантаж вы вели, Контини? Зачем вам была нужна его смерть?

— Никакого шантажа, — отрезал Контини, подчеркивая слова взмахом сигары. — Никогда никакого шантажа. Я деловой человек и не стану совать свой нос в чужую личную жизнь. Как я уже говорил, нас с Чепмэном связывали общие дела. Мы уладили наши разногласия и порвали отношения.

— Вы хотите сказать, что вы уладили разногласия — вы лично. Чепмэн изменил данному слову, и вы решили устроить автокатастрофу, чтобы проучить его. Никому не позволено обманывать Виктора Контини. Слово есть слово, и если кто-то отступается от данного обещания, то рискует своей шкурой. Так?

— Как вам угодно. Поскольку у вас на все есть ответ, зачем вы утруждаете себя, задавая вопросы?

— Мне понадобится очень много времени, чтобы самому разузнать, что вы там затевали с Чепмэном. И как только я узнаю это, то оповещу всех. Будет очень забавно увидеть вас перед трибуналом.

Контини засмеялся. Смех его был похож на хрюканье. Эти звуки, видимо, означали дикий хохот. Ситуация была до того смешной, что он не смог сдержаться.

— Единственный недостаток вашего плана в том, что вы забываете о моем больном сердце. Вам никогда не увидеть меня перед трибуналом. Ни один медицинский эксперт не допустит процесса. Это вредно для моего здоровья. Слишком велико напряжение. Вы можете вынюхивать все что угодно, выяснять, что случилось пять лет назад, это вам ничего не даст. Я неприкосновенен.

— Не важно, — сказал я. — Я вскрою ваши махинации и поведаю о них прессе. Результат будет тот же.

— Слухи, сплетни, пересуды, — обронил Контини с полным безразличием. — Все это я уже пережил, меня это не беспокоит. Если создать книгу из всех газетных статей, напечатанных обо мне, получится огромный том. Пускай люди думают что хотят. Я живу в мире с самим собой. Главное, что думают о вас ваши внуки.

— Вы не только один из выдающихся игроков в гольф, вы еще и дзэн-буддист, — сказал я, — как в вас вмещается столько мудрости?

Он игнорировал мое замечание и продолжал развивать свою мысль:

— Я скажу вам кое-что, Клейн. Мы можем договориться. Вы найдете убийцу Бруно Пиньято, а я дам вам за это две тысячи долларов.

— Чтобы натравить своих людей на виновного?

— Я в любом случае найду его. Я просто подумал, что вам нужны деньги на карманные расходы. Вы ли займетесь этим делом или кто другой — не моя забота.

— Спасибо, я ценю ваше предложение. Но у меня нет желания закрывать черным крепом зеркала в моей квартире. Они мне нужны для бритья по утрам.

— Как хотите, Клейн. Я не питаю к вам ненависти.

— Вы вообще не способны испытывать чувств.

Контини закрыл глаза и молчал целую минуту. Я уже решил, что он заснул.

— Приятно было с вами поговорить, Клейн, — сказал он наконец, открыв глаза. — Но уже поздно. Мне пора принимать лекарства. У меня их столько, что иногда мне нужно минут десять, чтобы проглотить все. Но все же я подчиняюсь моему врачу и соблюдаю режим. Я больше не курю сигары. — Он посмотрел на сигару, которую держал в руках, и произнес с ностальгией: — Десять долларов за штуку. И только для того, чтобы пожевать кончик сигары. Но надо держать себя в руках — я собираюсь прожить на этом свете еще несколько лет. Это называется иметь характер.

Я оставил его сидящим в кресле наедине со своей сигарой. Вся его жизнь превратилась в долгий отдых, ничто уже не могло его задеть. Он нашел забавным поговорить со мной, но в конце концов наша беседа оставила его равнодушным. Я пожелал ему удачи с его пилюлями и направился к двери. Чипа не было видно в приемной, а я не располагал временем, чтобы броситься на его поиски. В любом случае у него вряд ли было желание меня видеть.

14

На посту у дома Чепмэна стоял тот же охранник. По случаю наступившего тепла он сменил свой тяжелый плащ на легкую летнюю форму. В остальном он выглядел абсолютно так же, хотя и менее импозантно. Меня он встретил грустной улыбкой.

— Вчера вы вляпались в грязную историю, мистер Клейн, — сказал он сочувственно.

Я кивнул:

— Да, не такого ждешь, когда идешь в гости.

— Особенно в такой дом, как этот.

Он принадлежал к той категории людей, которые воспринимают жестокость и насилие как болезнь, поражающую исключительно низшие социальные слои населения.

— Кто-нибудь приходил к мистеру Чепмэну между уходом миссис Чепмэн и моим приходом? — спросил я.

— Я уже рассказывал полиции, — сказал он, посматривая на кровоподтеки и синяки на моем лице, но не осмеливаясь спросить об их происхождении. — Ничего такого не было.

— Кроме главной двери есть другой способ проникнуть в здание?

— Есть еще служебный вход сбоку у лестницы, но он обычно заперт" на ключ.

— Был он заперт на ключ два дня назад?

— Утром нет. В здании работали ремонтники, они ходили туда-сюда в течение нескольких часов.

— Кто следит за тем, чтобы дверь была закрыта?

— Сторож.

— Ключ находится только у него?

— Нет. Запасные ключи есть у всех жильцов. Это удобно, когда надо занести в дом что-нибудь большое и громоздкое. Служебный лифт гораздо просторнее, чем пассажирский.

— Спасибо. Вы мне очень помогли.