Проповедник

Патрик поспешно слизнул последний кусочек эскимо и вошел внутрь. Он взял трубку со стола Йосты и слегка удивился, услышав, кто звонит. После короткого разговора, во время которого он кое-что записывал, Патрик положил трубку и обратился к наблюдавшему за ним из офисного кресла Йосте:

– Как ты слышал, кто-то побил стекла в доме Габриэля Хульта. Поедешь вместе со мной посмотреть?

Йоста, похоже, несколько удивился тому, что он спрашивает его, а не Мартина, но только кивнул.

Проезжая немного позже по аллее, они не смогли удержаться от завистливых вздохов. Усадьба, где обитал Габриэль Хульт, была великолепна. Она сверкала среди зелени, точно белая жемчужина, и вязы по обеим сторонам ведущей к дому дороги почтительно склонялись на ветру. Патрик подумал, что Эфраим Хульт, должно быть, проповедовал чертовски здорово, чтобы ему все это подарили.

Даже хруст под ногами, когда они шли к лестнице по гравиевой дорожке, казался каким-то дополнительно роскошным, и Патрику стало очень любопытно посмотреть на дом изнутри.

Дверь им открыл сам Габриэль, и Патрик с Йостой тщательно обтерли ботинки о коврик, прежде чем войти в прихожую.

– Спасибо, что смогли так быстро приехать. Моя жена очень возмущена. Я уезжал по делам и вернулся только утром, поэтому вчера вечером, когда это произошло, она была дома одна.

Продолжая разговаривать, он провел их в большую красивую комнату с высокими окнами, впускавшими максимум солнечного света. На белом диване сидела женщина с испуганным выражением лица, но, когда они вошли, она встала, чтобы поздороваться.

– Лайне Хульт. Спасибо, что смогли так быстро приехать.

Она снова села и рукой показала Патрику и Йосте садиться на противоположный диван. Они оба чувствовали себя слегка не в своей тарелке. Ни одному из них не приходило в голову наряжаться на работу – они отправлялись туда запросто, в шортах. На Патрике была, по крайней мере, надета красивая футболка, а Йоста был в настоящей стариковской рубашке с короткими рукавами, сшитой из какого-то синтетического материала в светло-зеленый рисунок. Контраст получался еще больше, поскольку Лайне была в легком костюме из льна натурального цвета, а Габриэль – в строгом костюме и при галстуке. «Пот, наверное, течет градом», – подумал Патрик, понадеявшись, что Габриэлю не приходится постоянно ходить в такой одежде в летнюю жару. Правда, представить его в чем-то менее официальном было трудно, да и казалось, он вовсе не потел в своем темно-синем костюме, в то время как у Патрика взмокло под мышками при одной мысли о том, чтобы носить нечто подобное в такое время года.

– Ваш муж очень кратко сообщил по телефону о том, что произошло, но вы, наверное, могли бы рассказать более подробно.

Патрик успокаивающе улыбнулся Лайне, доставая маленький блокнотик и ручку. Он стал ждать.

– Да, я вчера была дома одна. Габриэлю часто приходится уезжать, поэтому на мою долю выпадает довольно много одиноких ночей.

Когда она об этом говорила, Патрик услышал в ее голосе печаль и заинтересовался, слышит ли ее Габриэль Хульт.

– Я знаю, что это глупо, но я очень боюсь темноты, – продолжила она, – поэтому, когда остаюсь одна, я чаще всего пользуюсь только двумя комнатами, моей спальней и телевизионной комнатой, которая находится рядом с этой.

Патрик отметил, что она сказала «моей спальней» и не смог не задуматься над тем, как это печально, когда женатые люди даже не спят вместе. У них с Эрикой такого никогда не произойдет.

– Заметив снаружи какое-то движение, я сразу решила позвонить Габриэлю. Секундой позже что-то влетело в окно слева от того места, где я стояла. Я только успела увидеть, что это большой камень, как тотчас влетел второй, разбивший соседнее окно. Потом снаружи послышался звук убегавших ног, и две тени скрылись в сторону лесной опушки.

Патрик кратко записывал ключевые слова. Йоста со времени их прихода не произнес ни слова, за исключением собственного имени, когда здоровался с Габриэлем и Лайне. Патрик вопросительно посмотрел на него, чтобы узнать, не хочет ли коллега уточнить что-либо, связанное с инцидентом, но тот сидел молча, старательно изучая свои ногти. «С таким же успехом я мог бы взять с собой дверной стопор», – подумал Патрик.

– У вас есть какие-нибудь соображения относительно возможного мотива?

Ответ быстро последовал от Габриэля, и, казалось, он перебил Лайне, которая уже открыла рот, чтобы что-то сказать.

– Нет, скорее всего, обычная старая добрая зависть. Людям постоянно колет в глаза то, что в этой усадьбе живет наш род, и за прошедшие годы мы ведь уже страдали от ряда пьяных выходок. Невинные мальчишеские шалости, и дальше этого дело бы не пошло, если бы жена не настояла на необходимости поставить в известность полицию.

Он бросил недовольный взгляд на Лайне, которая впервые за время разговора немного ожила и злобно уставилась на мужа. Проявление упрямства, похоже, зажгло в ней тлеющую искру, поскольку она, не глядя на Габриэля, спокойно сказала Патрику:

– Я считаю, что вам надо поговорить с Робертом и Юханом Хультами, племянниками мужа, и спросить, где они вчера вечером были.