Пропавшие в Эдеме

– Нет. Если честно, Офер и самоубийство для меня несовместимы. Когда я прочла в газете, что полиция предполагает самоубийство, я подумала, что они, видимо, пытаются закрыть дело. Офер, каким я его знала, не был способен на такой эгоистический поступок.

Ори энергично закивала, как человек, мысли которого угадали в точности.

– С другой стороны, – добавила Пуа, – люди меняются.

– Скажите, – спросила Ори, – в разговорах с вами он иногда рассказывал о вещах, которые… его тяготили?

Пуа перевела взгляд на волны и ответила, будто обращаясь к ним:

– Вот я как раз пытаюсь вспомнить, сказал ли он что-нибудь такое во время нашего последнего разговора.

– Не только последнего, – перебила Ори. – Вообще.

– Мне кажется, – Пуа снова посмотрела на нас, – что были две вещи… которые вновь и вновь всплывали в наших разговорах. Одна из них – это перемена, на которую он решился, когда ушел из маркетинга и основал «Хороший выход». Он много чего боялся. Если честно, я даже над ним смеялась. Говорила ему: ты в восемнадцать лет ушел из семьи не обернувшись. В двадцать пять ушел от своей американской жены не моргнув глазом. С каких это пор ты боишься перемен? «Ты не понимаешь, – сказал он мне, – тогда у меня не было детей. Когда становишься папой, то готов на уступки, на которые… раньше никогда бы не согласился. И теперь вообще, вообще не торопишься рисковать».

– Но чего… чего именно он боялся? – спросила Ори.

– Он не был уверен, что ему будет хватать денег. Ему было важно, – обратилась она ко мне, – что вы поддерживали его всю дорогу. Он все время повторял, что ничто вас к этому не обязывало.

– Вау.

– Я так поняла, что вы еще помогали ему со счетами, со всей бухгалтерией.

– Да.

– А в чем заключалась вторая проблема? – вклинилась Ори. – Вы сказали, что его беспокоили две вещи.

– Дети, – ответила Пуа. – То есть вы. Вы и ваш брат. Матан, правильно? Я думаю, что особенно он беспокоился за него. Как он справится с реальной жизнью. Вот теперь я вспоминаю, что во время последнего нашего разговора, когда речь зашла о том, что вам скоро в армию, он сказал, что за вас-то он совершенно спокоен, а вот день, когда в армию пойдет Матан, его сильно пугает. И что вообще в последнее время он спрятался в раковину – Офер так это назвал: спрятался в раковину. Что до него не достучаться.

– Да, – сказала я.

– Как он на самом деле? – спросила Пуа. – Как он переносит все, что… происходит?

Мы с Ори быстро обменялись взглядами. Очень быстро. Не дольше десятой доли секунды. Но ей этого хватило, чтобы понять: я не хочу в это вдаваться. Не хочу, чтобы на меня смотрела еще одна пара осуждающих глаз. Я и так достаточно себя мучаю.

– В целом нормально, с учетом обстоятельств, – сказала Ори и поспешила сменить тему: – Скажите, папа делился с вами чем-нибудь еще, что может быть важно для пазла, который мы пытаемся собрать?

Несколько секунд Пуа думала, наматывая локон на палец – раздражающе медленно, и наконец сказала:

– Извините, это все. Мне кажется, вы знаете лучше меня, через что за последние годы прошел Офер.

– Мы можем только догадываться, – уточнила я, – мы не знаем наверняка.

Пуа понимающе, но немного нетерпеливо покивала, как кивают сиделки, посматривая на часы на стене и сознавая, что все, их смена закончилась.

Ори попросила официанта принести счет.

Я встала, чтобы пойти в туалет – больше из желания выключить себя из этого разговора, чем из настоящей потребности. По дороге, у кассы, стоял огромный аквариум с цветными рыбками. Вдруг сама идея аквариума показалась мне жестокой. Взять животное, привычное к открытому морю, и посадить его в тюрьму? Зачем? Мне захотелось разбить стекло. Чтобы вся вода вылилась наружу.

Когда я вернулась, Пуа Охайон перечитывала рассказ.

– Ничего, если я оставлю его у себя? – спросила она, дочитав.

– Пожалуйста, – сказала Ори, – можете прочитать и остальные папины рассказы, погуглите «Залман Интернешнл» – и найдете ссылку на блог.

– Залман Интернешнл? – Пуа Охайон постаралась не рассмеяться. Статус не позволяет. Но засмеялась. Таким красивым раскатистым смехом, который заразил и нас. Никто не сказал: «Офер со своими глупостями», но эта мысль витала в воздухе.

Буквально за минуту до расставания я собралась с духом и спросила ее о том, о чем хотела спросить все то время, что мы разговаривали:

– Скажите, вам он тоже иногда снится?

Пуа посмотрела мне прямо в глаза, чтобы убедиться, что я ей верю, и ответила:

– Если честно, то нет.

Перед тем как сдать назад, чтобы выехать с парковки, я попросила Ори посмотреть, есть ли кто-нибудь за нами. Она уже знает: мама не в состоянии видеть себя в зеркале, с тех пор как папа ушел на плантацию. Даже в автомобильном зеркальце. За последние месяцы каждый раз, когда я это делала, я с сожалением смотрела на свое отражение: кто эта женщина с растрепанными волосами и выпирающими скулами, как у Зоара Аргова[141], с мешками под глазами, в которых застыла тревога, и скорбной морщиной над верхней губой, какая часто бывает у разведенных? Кто эта женщина, как она связана со мной?