Пропавшие в Эдеме

Пока мы ждали, что она проснется от наркоза, Аарона рассказала о фирме, которую создала, – «Дженетикс». Она дает клиентам возможность выяснить их этническое происхождение и найти других клиентов с похожим набором генов. Помню, как она сказала мне: «Сами того не ожидая, мы стали программой „Жди меня“». И еще я помню, что она отметила: у многих людей обнаруживаются «родственники-сюрпризы» – единокровные братья и сестры и неожиданные кузены, которых не было в официальном семейном древе.

Потом я видел ее имя в «The Marker» – писали, что она успешно продала акции «Дженетикс» на Уолл-стрит. Ссылка внизу заметки вела к личной истории корреспондента, который сделал анализы в «Дженетикс» – и, к своему изумлению, обнаружил, что, кроме польских корней, у него есть монгольские, аж 18 процентов! Что же это: у бабки моей прабабки был роман с галантным монгольским всадником, вопрошал корреспондент, а в конце написал: моя семья никак не может успокоиться.

Я позвонил Аароне Эльбаз. Ответил ее секретарь. Я оставил сообщение, что ее разыскивает доктор Каро. Пошел на кухню, взял влажную тряпочку, стал доставать с полки одну пластинку за другой, стирать пыль с конвертов и ставить обратно на полку. Я подумал: пока еще можно все отменить. А потом: нет, уже нельзя. Стоит зародиться сомнению – и человек хочет определенности. Я подумал еще: а как же все эти ночи, когда ты лежал в постели без сна и представлял: не идет ли сейчас по какой-нибудь улице твой третий ребенок, освещают ли фонари ему дорогу во тьме…

Тут мне перезвонила Аарона Эльбаз. Выразила соболезнования в связи с кончиной Нивы. Извинилась, что не пришла на шиву. Я спросил, как дела у ее мамы. Она ответила: благодаря вам, доктор Каро, гораздо лучше. Я сказал: мне нужна ваша помощь, это для одного моего друга, конфиденциально. Она спросила, в чем дело, – и я ей рассказал. В общих чертах. Она сказала: для вас – хоть полцарства, доктор Каро, но мне очень поможет, если вы сможете достать образец слюны этой девушки. Я сказал, что сейчас это невозможно, и она ответила: «Дженетикс» выдает заключения только на основе анализов крови и слюны, а значит, придется найти какого-нибудь судмедэксперта или ученого, который согласится извлечь для нас ДНК из волоса. А потом спросила: насколько это важно для ва… вашего друга? Я ответил: крайне важно. И тогда она сказала: хорошо, принесите мне ее волос и образцы его крови и слюны, а я сделаю что смогу, но учтите, что это может занять несколько дней.

* * *

В эти несколько дней в ожидании звонка от Аароны Эльбаз я продолжал ходить на работу. Осматривал больных. Ставил диагнозы. Рекомендовал лечение. Особенно меня затронула история Йоны, мужчины восьмидесяти пяти лет с кардиостимулятором, в абсолютно здравом уме. У него было нарушено кровоснабжение в правой ноге, и пришлось удалить ему на этой ноге все пальцы, но после ампутации начались осложнения: появились одышка, сильные боли, поднялась температура. Мне было очевидно, что процесс распространился выше и нужна новая операция, однако хирурги опасались идти на это, потому что его сердце могло не выдержать общего наркоза. Мы с ним приняли решение вместе. Мой голос не дрожал. Я не пытался отвлечься. Я ходил от одной койки к другой, к третьей…

Лиат в отделение не вернулась. Рабочие дни, которые она пропустила, всё накапливались, и наша главная сплетница уже стала рассказывать, что Лиат попросила отпуск за свой счет «по личным обстоятельствам», и при этом цедила в воротник халата, что настанет день, когда доктор Денкер заплатит за все свои издевательства над женщинами. Это вернется к нему бумерангом.

Я пытался угадать, сколько времени займет у настоящей причины отсутствия Лиат путь из канцелярии Рана Говоруна до отделений больницы. Сколько времени пройдет, пока ее жалоба станет предметом разговоров в коридоре, а мое имя будет переходить из уст в уста с присказкой «кто бы мог подумать».

Когда я был дома, всякие мысли атаковали меня, как вирусы. Может быть, у меня был момент помешательства, бичевал я себя. Может быть, я полностью утратил контроль, когда она распустила волосы и легла на диван? Может быть, я нарочно уронил руку ей в декольте? А уж мизинец… Что будет, когда Яэла и Асаф узнают, в чем обвиняют их папу? Что мне делать со своим стыдом? Какие результаты анализа я бы предпочел? Чего я на самом деле жду?

В эти дни я то и дело ставил на проигрыватель пластинки – но все было не то.

Шуберт – слишком грустно.

«King Crimson» – слишком мрачно.

«Led Zeppelin» – слишком резко.

Шопен – слишком нежно.

Человек понимает, что ему по-настоящему плохо, когда ни одна мелодия не достигает его души.