Пропавшие в Эдеме

Телефон у меня отобрали, так что я не мог читать старые сообщения от Лиори, чтобы успокоиться. Я пытался считать овечек на ее пижаме. Представлял, что она в пижаме с овечками, и пытался их считать. Я вспоминал, как утром в субботу она приходила в нашу комнату и залезала к нам в постель, и хотя она ложилась между мной и Орной, я чувствовал, что ее тельце не разделяет нас, а, наоборот, связывает еще сильнее, и вдруг меня охватывала странная тоска по Орне – но не по нынешней Орне, а по той, которой она была давно, которая была мне рада. И тоска по ощущению, что мне некуда торопиться, потому что весь мир тут, со мной в кровати.

* * *

Комната следователя тоже оказалась не похожа на то, что показывают по телевизору. Лампочка была не голая, а с каким-никаким плафоном; стол не был покрыт пластмассой. А вот папки лежали повсюду. Десятки папок.

Следователь дал мне бутылочку содовой и пластиковый стаканчик (интересно, почему именно содовая, подумал я), и, пока я пил, он рассказал мне новости. Для начала – плохие. Потом – еще хуже.

Боливийская полиция разрешила следователю, которого командировала семья, снова ознакомиться с фотографиями тела и результатами вскрытия. То ли боливийцы схалтурили на экспертизе, то ли для осмотра тела с такими повреждениями требуется редкий специалист. Так или иначе, эксперт установил, что на теле были отчетливые следы драки, а в крови – большие дозы лекарств, и это повышает вероятность того, что смерть Ронена Амирова наступила не в результате несчастного случая, как утверждала вдова на допросе в Боливии. В мейлах, которые Ронен писал родным из отпуска, он сообщал о романе, завязавшемся во время медового месяца между его женой и израильтянином по имени Омри, и высказывал опасения, что его планируют убить, выдать его смерть за несчастный случай и поделить деньги: перед поездкой он оформил страховку. У нас есть снимки, Омри, на которых вы запечатлены в ситуации близости с Мор Амиров во время шивы, сказал мне следователь. Кроме того, вы вместе ехали к вам домой, тоже во время шивы. И самое главное: последние два дня мы допрашивали Мор. Она отрицает, что планировала убийство, но призналась, что между ней и мужем на Дороге Смерти произошла драка и что вы были ее свидетелем. Драка, в результате которой Ронен Амиров свалился в пропасть. Учитывая дату вашего возвращения в Израиль, это возможно. И я вынужден сказать: тот факт, что… вы с Мор Амиров занимались сексом, когда она должна была справлять траур по недавно погибшему мужу, усиливает подозрения, что таким образом вы праздновали успех своего дела.

Я молчал. Обычно говорят «я молчал, потрясенный». Но «потрясение» – слово неподходящее для того, чтобы описать, что я чувствовал. Скорее опустошение. Опустошение, которое воцаряется на стадионе, когда матч закончился поражением любимой команды и все болельщики разошлись по домам, оставив только шелуху от семечек.

– Что вы можете сказать обо всем этом? – поинтересовался следователь.

Что мне, очевидно, нужен адвокат, подумал я.

* * *

Самое первое, о чем я подумал, когда следователь вышел из комнаты, было: как я объясню Лиори, что она не сможет приехать ко мне на выходные?

У нее есть такое выражение лица – она его делает перед тем, как заплакать. Предплачевое, так сказать. Сначала вздрагивают губы, потом морщится нос, потом она зажмуривается – душераздирающее зрелище.

Если она услышит, что ее папу арестовали, если кто-нибудь из класса услышит об этом в новостях… ведь она и так, с тех пор как мы расстались…

Так что первым, кому я позвонил, был не адвокат, а Орна. Пока я ждал ее ответа, на экране телефона появилась фотография – я все никак не находил время поменять ее: мы втроем во время велопохода вокруг озера Хула[38]. Выглядим как нормальная семья. Улыбаемся. Радуемся.

Орна ответила далеко не сразу.

Я сказал ей: меня арестовали. И еще: соучастие в убийстве. И еще: в Боливии. И еще: ну естественно, я невиновен. И еще: в конце концов, я как-нибудь выпутаюсь, но пока у меня две просьбы.

На том конце линии воцарилась тишина.

– Ты слушаешь? – спросил я.

– Да, – ответила Орна. – Просто я в шоке.

– Если честно, я тоже, – сказал я.

– Чего ты хотел попросить? – спросила она. В ее голосе я расслышал все: нетерпение, разочарование, непритворное беспокойство, а еще нотку… «как хорошо, что я уже не с этим лузером».

– Придумай какую-нибудь отмазку для Лиори. Расскажи ей, что я болею. Не говори про арест. Давай защитим ее от этого дерьма, пока можно.

– О’кей, – сказала Орна.

– И вторая просьба: позвони своему адвокату. И спроси, может ли он порекомендовать какого-нибудь коллегу по уголовным делам.

* * *

На самом деле когда я отправился на Дорогу Смерти на поиски Мор и ее мужа, то остановился из-за Лиори.