Пропавшая нимфа

Он исчез. Мне оставалось только ждать. На другом конце псарни в клетках метались чудовища. Они с такой силой и с таким ревом бросались на металлическую решетку, что при каждом броске я вздрагивал. А потом вдруг раздался страшный крик. В нем были отчаяние, ужас и боль.

Мне пришлось собрать всю свою волю, чтобы не повиноваться рефлексу, который толкал меня бежать. Обеими руками я закрыл уши, чтобы приглушить этот ужасный вой. И далее действовал уже вопреки инстинкту.

Спрыгнув в яму, я побежал в направлении, откуда виднелся свет. Тесный проход заканчивался небольшой прямоугольной комнатой, похожей на камеру. В глубине ее находилась дверь, у стены – кровать.

Перед кроватью стоял Мюрад и, откинув голову назад, продолжал выть. Там на животе лежала совершенно голая юная девушка с каштановыми волосами. Она была неподвижна. Я подошел, наклонился и посмотрел. Страшные кровоподтеки покрывали ее с головы до ног. Пальцы мои замерли, едва я дотронулся до ледяного тела. В конце концов мне удалось повернуть ее набок.

Правой рукой она все еще сжимала странную металлическую полоску, которая была заточена каким-то примитивным способом до такой степени, что превратилась в некое подобие кинжала. Девушка бросилась на это импровизированное оружие и пронзила им сердце.

Я догадался, что она это сделала не на кровати, где был постелен только один брезент. Кто-то приходил сюда уже потом и переложил ее. Я заметил еще невысохшие громадные лужи крови в противоположном углу комнаты.

В жизни Марта была хорошенькой девушкой, – подумал я грустно, – ей было не больше двадцати лет. Что за чудовище нанесло ей такие жуткие раны? Какой садист мог довести девушку до того, что она проводила долгие часы, делая себе кинжал? Какое животное довело ее до такого состояния, что новым страданиям она предпочла смерть?

Со стороны входа донесся шум. Мюрад стоял на том же месте, все в той же позе, с откинутой назад головой. Но не издавал уже ни звука. Удивительно, но этот немой вопль производил большее впечатление, чем прежний раздирающий душу крик.

Я позвал его, но он ничего не слышал. Потряс за руку, но он не обращал ни на что никакого внимания.

Тогда я понял, что сейчас это бесполезно, и решил лучше его не трогать.

Когда я вернулся к открытому люку, на потолке горела яркая электрическая лампа, заливающая все помещение желтоватым светом. Я поднял глаза и увидел круг лиц, мрачно глядевших на меня. Никто не сделал ни малейшего движения, чтобы помочь мне выбраться.

Я самостоятельно вылез из ямы. Они продолжали молча смотреть.

Джулиус Керн сохранял на лице обычное свое выражение непроницаемого флегматика. Фрэнк Ломакс, казалось, весь сжался. Лейла Зента дрожала как лист, а Беатрис Корли была бледнее обыкновенного. Тино насторожился. У Майкла непрерывно дергался рот от нервного тика. И только Мэтью Корли впервые за время нашего знакомства прямо и спокойно смотрел мне в глаза.

– Мистер Бойд, – спросил он, не повышая голоса, – что произошло в подвале?

– Девушка мертва, – сказал я.

И затем объяснил, как она покончила с собой и какие причины, на мой взгляд, толкнули ее к самоубийству. Едва я закончил, из подземелья раздались медленные, очень тяжелые шаги.

А потом появился Абдулл Мюрад.

Как только он подошел к отверстию, я протянул ему руку, чтобы помочь, но тот ее не заметил.

У першись ладонями в цементный пол, который находился на уровне его подбородка, он выбрался из ямы самостоятельно. Выпрямившись, осмотрел всех с непроницаемым видом, потом начал говорить хриплым шепотом, который, казалось, перейдет сейчас в вой.

– Моя дочь… – произнес он. – Кто из вас виноват в том, что произошло?

– Беатрис, – спокойно сказал Джулиус после некоторого молчания, – кто находился в доме все время, пока девушка была в подвале?

Глаза Беатрис блеснули ненавистью.

– Не понимаю, – ответила она, – как это случилось. Видимо, кто-то посторонний обнаружил секретную систему, открывающую вход.

– С самого первого дня, – внезапно вмешался Тино, – я приходил к девчонке утром и вечером, на ночь отключал механизм от сети, чтобы он не мог сработать. Ключ прятал. Но днем…

Он сурово посмотрел на Беатрис и повторил медленно:

– Днем он всегда был у вас.

– Да, – признала Беатрис, словно марионетка. – Все эти дни он действительно был у меня.

– Дорогая, – сказал Мэтью Корли почти ласково, – мне кажется, я вспоминаю кое-какие твои делишки: «Будь ласков, Мики, со своей маленькой хозяйкой и получишь костюм, который тебе так нравится».

– Да, – сказала она, – возможно… Мы иногда играли… как дети. Но Мики сам никогда…

– Правильно, – подтвердил Мэтью Корли. – Предложения делала ты, моя дорогая. А он уже ставил условия.

– Да, да, – качнула она головой. – Это немного развлекало нас.

– Вам должно быть стыдно, Майкл, – продолжал Мэтью почти насмешливо. – Женщина старше вас на тридцать лет и, более того, женщина с извращенным умом.

– В общем-то правильно, – согласился парнишка. – Иной раз я заснуть не мог ночью. Все ворочался до утра и думал, как ее убить. Но она была хозяйкой, и я не имел других возможностей зарабатывать на такую жизнь…