Пропаганда 2.0

Борис Ефимов, а это, вероятно, самый известный советский карикатурист, кстати, родившийся в Киеве, получал достаточно детальные задачи от самого Сталина. Например, по поводу того, что следует изобразить, как американцы рвутся в Арктику [6]: Жданов «мне объясняет, как Сталин представляет себе эту карикатуру: генерал Эйзенхауэр с войском вторгается в Арктику, рядом стоит простой американец и спрашивает: «В чем дело, генерал? Почему такая военная активность в таком спокойном районе?» А Эйзенхауэр отвечает: «Разве вы не видите, что Америке грозит отсюда опасность?..» В общем, что-то в этом роде».

При этом Сталин еще и перезвонил, чтобы уточнить детали. Карикатурист вспоминал такие подробности этого звонка: «Товарищ Ефимов? Ждите у телефона, с вами будет говорить товарищ Сталин». Я стою навытяжку. Легкое покашливание, голос Сталина. На приветствия он времени не тратил: «С вами товарищ Жданов говорил об одной сатире. Вы понимаете, о чем я?» Я отвечаю: «Понимаю, товарищ Сталин!» – «Вы там изображаете одну личность. Вы понимаете, о ком я?» – «Понимаю, товарищ Сталин!» – «Так вот, эту личность надо изобразить, как говорится, вооруженной до зубов: пушки всякие, самолеты, танки».

То есть видно, что картинка уже нарисована в голове. Сталин пытается ее вербально передать художнику.

Или другой пример: «В газете «Красная звезда», в которой я работал, рисунки появлялись буквально каждый день. Помню, когда союзники медлили с открытием Второго фронта, общественность негодовала. Тогда после личного одобрения Сталина я нарисовал такую работу: английские генералы обсуждают вопрос о Втором фронте, на каждом из них надпись: «Как бы чего не вышло», «Стоит ли рисковать», «Не надо спешить», «Давайте подождем» и так далее».

Интересна характеристика Сталина, которую Ефимову высказал еще в 1922 г. его брат Михаил Кольцов [7]: «Смотри, смотри. Вот выступает фактический диктатор России». Эта фраза меня поразила: потому со стенографической точностью я и сейчас помню эту его фразу и какую-то напряженную интонацию. Я ошарашенно посмотрел на него: «Вот этот?» Невзрачный человек в мятых штанах, заправленных в сапоги. Говорит монотонно, глуховатым голосом, довольно скучно. Я тогда не очень поверил Мише, но знал, что он редко ошибается. Он был не просто умен и проницателен, у него была безошибочная интуиция».

Враг никогда не будет страшным, когда с ним идет борьба. Когда врага победят, тогда только пропаганда может проявить силу врага. Враг в карикатуре, как, например, американский империализм в советское время, будет утрирован в сторону «противности», но не страшен.

С. Зенкин говорит об амбивалентности сакрального у Бахтина (Кассирера и др.) [8]. Сакральное в древности было одновременно «священным» и «проклятым-запрещенным». Вероятно, манипуляция этими переходами также лежит в основе пропаганды. «Проклятое» находится в амбивалентных отношениях с «сакральным».

«Сакральное» является излюбленной темой для тоталитарных государств, поскольку они нацелены на обожествление своих лидеров. И они же наиболее рьяно борются с врагами, практически также «раскручивая» их на недосягаемые высоты, так как «своему» лидеру для значимых побед нужны самые страшные «враги». А враги внешние всегда «размножаются» в виде врагов внутренних. Победы над ними также значимы для «своего» лидера. «Враг» позволяет держать в напряжении всю страну, создавая мобилизационную экономику и политику. И те, кто не подпадает под жернова репрессий, уже счастливы только потому, что остаются живы. И по модели «стокгольмского синдрома» любят своего «мучителя» еще сильнее.

В закрытых системах пропаганда побеждает практически всегда, поскольку ей противостоят только неиндустриальные информационные потоки типа кухоных разговоров в СССР. Они пользуются большей достоверностью, но все равно не могут конкурировать с индустриальными потоками СМИ. Еще слабее виртуальные потоки, которые почти полностью вытесняют неиндустриальные.

В периоды революций происходят обратные процессы: внезапно те потоки, которые были неиндустриальными, приобретают индустриальный по охвату масс характер. Перед Октябрьской революцией 1917 г. эту роль выполняли большевистские агитаторы и пропагандисты, в период перестройки – митинги и малотиражные газеты, только потом к ним подключилось телевидение, в результате чего и индустриальный информационный поток стал противовластным.

Пропаганда базируется на упрощении картины мира и массовой трансляции этой картины. Маска – это вновь упрощение реальности, поэтому ее легко передавать большому числу получателей. Массовый продукт всегда строится на упрощении, только такой продукт может охватить большую аудиторию. А. Богданов писал в далекие двадцатые годы в своей «Тектологии», что толпа выравнивается по низшим реакциям, высшие реакции у всех разные.