Пропаганда 2.0

В качестве пятого принципа мы можем взять разнообразие контента, которое, в числе прочего, позволяет делать его почти незначимым для выполнения тех или иных задач. Например, акцентируется следующее [2]: «Пропаганда часто используется не для идеологической обработки, а для сигнализации правительственной силы в поддержании социального контроля и политического порядка. Говоря более конкретно, обладая способностью привлечения значительных ресурсов для представления объединенного пропагандистского месседжа и направления его на граждан, правительство, имеющее мощную способность поддержания социального контроля и политического порядка, может посылать достоверный сигнал об этой способности, отграничиваясь тем самым от слабого правительства и тем самым в непрямом виде запугивая массы, которые в противном случае могут задуматься о протестных акциях против режима. Другими словами, такая пропаганда не предназначена для «промывки мозгов» людей конкретным контентом о том, каким хорошим является правительство, но предупреждает общество о том, каким сильным оно является с помощью самого акта пропаганды».

Правда, это несомненно касается только тех систем, которые обладают возможностью «наказывать» своих граждан за непослушание. В принципе любая система может наказывать, но в демократической системе сделать это сложнее, чем в недемократической.

Энергетику всей системе информационной агрегации придают трансформирующие переходы между разными состояниями, поскольку любой из них может вносить изменения в исходное сообщение. Информационный агрегатор работает как «трансформатор», меняя сообщения в сторону, нужную для коммуникатора. Именно поэтому он и представляет интерес для всех.

Задолго до появления массовой копировальной техники Советский Союз контролировал любое тиражирование информации: от пишущей машинки до магнитофона. Здесь важен не только сам факт тиражирования, но и возможность трансформации любого сообщения в опасное для системы. Например, архив или библиотека являются нейтральными, если все имеют туда доступ. Но при наличии так называемого «спецхрана» советского времени, цензурировавшего то, что можно читать, а что нельзя, архив или библиотека начинают управлять потоками контента, что по определению им не может быть свойственно.

Государство открыто и скрытно всегда борется с носителями иной картины мира, считая их опасными для своего существования. И это как раз задача пропаганды – удерживать доминирующую модель мира, особенно в доминирующем СМИ – телевидении.

Д. Быков так прореагировал на заявление о том, что России не следует бояться утечки умов, что разные запретительные меры власти от глупости. Он говорит [3]: «Мы напрасно думаем, что это проявление глупости – все эти запретительные законы. Это проявление тончайшей интуиции власти, потому что прекрасно эта власть понимает, что при усилении интеллектуальной активности, интеллектуальной деятельности, при появлении хоть какой-то независимой прессы, при появлении хоть какого-то интеллектуального поколения, хотя бы интеллектуальной атмосферы, устаревшие политические «ноу-хау» покажут всю свою обветшалость и станет просто понятно, что эта политическая система при умном избирателе, при умном населении функционировать не может. Значит, она заботится о своей пролонгации. Она для этого очень тонкими, очень умными приемами насаждает в обществе ощущение идиотизма, ощущение нарастающего идиотизма: «А вот запретим курить тут и запретим курить на экране. А вот объявим недействительной всю историю начиная с такого-то года. А вот возьмем один праздник и заменим другим праздником. А вот устроим всенародную дискуссию о том, должен ли стоять на Воробьевых горах князь Владимир». В самом деле, это насаждение эклектики, интеллектуальной несостоятельности, абсолютной умственной безответственности. Это нормальная позиция. Вы напрасно думаете, что это глупость. Это как раз очень тонкий стратегический ход. Сегодня власти противостоит не тот, кто выходит протестовать. Вот вы говорите, что русские националисты ушли в подполье и занимаются физическими тренировками. Скажем так: русские несогласные тоже ушли в подполье и занимаются интеллектуальными тренировками. Они говорят о книжках всяких, они пытаются выучить детей. Сегодня с властью борется тот, кто возражает ее интеллектуальному уровню».

В свою очередь А. Наринская видит эту проблему несколько иначе [4]: «Я абсолютный противник теории заговора, идеи, что государство оглупляет людей, потому что дураками легче управлять. Я в такую одноходовку не верю. При этом, по факту и результату, дело к этому идет. Но вопрос «кто виноват» – очень сложный. Это встречное движение власти и интеллигентных людей, которые по разным причинам поддерживают этот тренд. Есть самоцензура, есть боязнь выбиться из налаженной колеи, есть боязнь, что о тебе не расскажут по телевизору».