Т. Пру также утверждает [10]: «Если вы ожидаете встретить нечто странное или что-то за пределами обыденного, вы не почувствуете того же ощущения остранения. Вас может это взволновать, но вы не продемонстрируете того же уровня способности к обучению. Ключевым моментом нашего исследования было то, что участники были удивлены серией неожиданных событий, и у них не было возможности осмыслить их. Поэтому они пытались осмыслить что-то другое» (см. также [11]).
Как нам представляется, однотипно в случае достаточно хаотического появления новостей во времена конфликта люди начинают искать в них ту упорядоченность, которой может там и не быть. Абсурдность окружающего мира мотивирует нас на преодоление ее путем поиска закономерностей.
Теперь вернемся к сбитому Боингу. Первым пунктом тут будет сформированное доверие к власти и людям с оружием на стороне власти. Соответственно, точка зрения власти будет доминирующей. Одновременно она будет поддерживаться и эффектом толпы, поскольку чем больше людей будет за нее, тем сложнее будет кому-то удерживать альтернативную точку зрения. Она будет удерживаться экспертным давлением с экрана. То есть «менты» будут являться формообразующей структурой, которая ограничивает альтернативность пространства решений, как и все остальные перечисленные методы.
Это интерпретация реальности, но пропаганда хорошо работает и с несуществующей реальностью. Она может проявляться как на уровне несуществующих объектов реальности, так и на уровне неправильных интерпретаций реальности. Но достаточно частотным является и сочетание правильного факта с неправильной интерпретацией. Факт остается правильным, поскольку его можно продемонстрировать на экране. Но интерпретация легко становится фальшивой, поскольку она не подлежит такой легкой проверке.
Пример с лайнером очень нагляден. Факт – лайнер сбит. Интерпретации, отталкивающиеся от признаваемого факта, легко становятся разными. Есть такое когнитивное предубеждение, как предубеждение подтверждения – мы ищем информацию, которая подтвердит нашу точку зрения. Отсюда следует, что каждая сторона будет отталкиваться от своей модели мира в поиске фактов. Есть такое предубеждение отбора, когда сам отбор фактов или образцов в случае медицинских исследований делается в пользу сформированного представления.
Пропаганда, поскольку она часто ведется в условиях серьезного конфликта, разрешает себе отклонения от истины ради достижения нужных целей. И в этом случае переходы от правды ко лжи внезапно становятся вполне разрешенными. Тем самым пропаганда закрывает имеющиеся лакуны. Например, известная фотография о водружении стяга над рейхстагом оказалась постановочной [12]. Но мы обращаем внимание на это после западного рассказа, хотя сами об этом писали (см., например, [13]). Кстати, после войны Е. Халдея, автора этой фотографии, уволили из ТАСС из-за его пятой графы (см. его письмо Суслову [14]). Не существовало также и 28 героев-панфиловцев, как показывает справка из госархива [15]. Очень часто и подвиги других героев не совсем соответствуют действительности. Например, это касается и З. Космодемьянской [16], и Н. Гастелло [17], и даже Павлика Морозова [18]. Пропаганда находила и усиливала героизм там, где его не было в том виде, как его затем подавали.
Пропаганда, хоть и является вроде чисто риторическим инструментарием, в то же самое время может и сама формировать реальность. В этом ее сила, но в этом и ее слабость. Когда начинает проявляться резкое несоответствие между подлинной реальностью и пропагандистской, этот разрыв обращается против конструкторов этой пропаганды.
Литература
1.
2.
3.
4. Cognitive biases // sites.google.com/site/skepticalmedicine//cognitive-biases
5. Semmelweis reflex // en.wikipedia.org/wiki/Semmelweis_reflex
6.
7.
8.
9.