Пропаганда 2.0

О своей концепции медиалогики он говорит: «Мы предложили «медиалогику» 30 лет назад для описания того, как действуют медиа, особенно электронные медиа, их грамматику, формат и так далее для того, чтобы привлекать аудиторию. Ключевым моментом является то, что развлечения и страх стали не только базой развлекательности в массовой культуре и кино, но и в новостях. Политики и официальные лица признают то, что опора на страх, включая те же картинки, которые можно увидеть в кино, приносит результативность».

В качестве примера он приводит привязку наркотиков к терроризму, что породило даже социальную рекламу, где констатируется: покупая наркотики, ты поддерживаешь терроризм.

Отвечая на вопрос, можно ли избежать воздействия такой пропаганды, он говорит: «Она действует на всех. В общем виде, можно констатировать, что чем более медиаобразованным является человек (знакомым с тем, как действует медиа), чем более критично его мышление, тем менее вероятно, что это влияние будет иметь место. Люди, имеющие больше возможности думать и оценивать информацию, которые имеют больший доступ к информации и к разным типам медиа, менее вероятно подпадут под прямое влияние». Следует, правда, подчеркнуть, что это противоречит мнению Ж. Эллюля, который, наоборот, считал, что человек, привыкший к разным точкам зрения, будет более подвержен воздействию.

У Элтейда есть книга о создании страха и кризиса [6] и ряд статей на эту тему [7–9]. В своей книге он подчеркивает, что опасность и риск являются центральными характеристиками среды ежедневной жизни современного человека. В одной из статей он акцентирует, что жертвы окружают нас повсюду, что страх проник во все общество [7]. Элтейд подчеркивает еще два «социальных факта», по которым существует согласие социологов:

– в массовой культуре очень много информации и картинок, имеющих отношение к страху, включая преступность и насилие;

– люди воспринимают социальную жизнь как очень опасную.

Все это ведет к тому, что создается общество риска, выстроенное вокруг политики, контроля и предотвращения рисков [8]. Форматы регулируют отбор, организацию и презентацию информации. Они задают то, что будет обсуждаться, как оно будет обсуждаться и как оно не будет обсуждаться, что вообще является наиболее важным. Наркотики могут обсуждаться как проблема преступности и как проблема общественного здоровья.

О продаже чувства страха населению говорят во Франции Ж. Рансьер [10] и Г. Павловский в России [11]. Внедрение страхов облегчает социальное управление, поскольку сегодняшнее государство не занимается ни образованием, ни медициной, ни наукой, ни культурой, но вот безопасностью оно готово все это компенсировать, доказывая тем самым свою нужность, хотя само же сериалами о ментах нагнетает эти страхи.

Элтейд говорит о проблемном фрейме как об организующем принципе подачи новостей [7]: «Проблемная машина» находится во множестве масс-медиа. Телевизионнные новостные форматы, предпочитающие короткие, драматические, конфликтные, визуально интересные сообщения, нуждаются в рассмотрении событий как проблем. Поэтому проблемный фрейм развивался очень быстро как характеристика новостных форматов».

Ш. Айенгар в свое время разделил новости на эпизодические и тематические [12–14]. Тематические новости, в отличие от эпизодических, подаются в контексте. Их обсуждают эксперты. В результате, например, ответственность за бедность в эпизодической новости перекладывается на самого человека, а в тематической – на государство. Но поскольку тематическую новость готовить труднее, на телевидении преобладают эпизодические новости, тем самым ответственность за многие вещи перекладывается не на государство, а на человека.

Д. Дондурей говорит о производителях контента [15]: «Чтобы доверие было, это целая технология. Это все очень тонкая, специальная, прекрасная работа. Российское телевидение, на мой взгляд, значительно сильнее, чем все секретные службы, армия, Генштаб и любой аппарат насилия в стране. По воздействию на народ, по воздействию на реальное поведение миллионов людей его функции и технологии по влиянию недооценены. Оно колоссально, и миссия российских элит в этом плане совсем не оценена».

В этом интервью у него есть вторая очень важная фраза: «На самом деле те люди, которые изготовляют массовые представления для жизни, внедряют мифологические программы, связанные с осознанием ежедневной жизни, в то, как относиться к пониманию сбитого малазийского лайнера. То есть тот факт, что вы обнаружили, что у вашего мужа есть любовница, только телесериалы могут адаптировать к тому, как вы же отнесетесь к тому, кто сбил этот лайнер. Это огромная, очень профессиональная, очень сложная, невероятно эффективная работа российских медиа».