Пропаганда 2.0

Так, в его статье «Политика и английский язык» речь идет не только о том, что многие абстрактные слова стали непонятны для среднего человека, но и о том, что они потеряли конкретность понимания для всех. Например, он пишет [12]: «Слово фашизм не имеет сегодня значения, кроме того, что оно означает «нечто, не являющееся желательным». Слова демократия, социализм, свобода, патриотический, реалистический, справедливость имеют несколько разных значений, которые не согласуются друг с другом. В случае такого слова, как демократия, нет не только общего для всех значения, но и попытки достичь его вызывают сопротивление со всех сторон. Всеобщим ощущением стало то, что если мы называем страну демократической, мы ее хвалим, соответственно, защитники любого типа режима утверждают, что он демократический, и боятся, что им придется перестать употреблять это слово, если оно окажется связанным с каким-то четким значением. Слова этого типа часто употребляются сознательно нечестным способом. У человека, употребляющего их, есть свое собственное определение, но он дает своему слушателю возможность думать, что он употребляет его по-иному. Высказывания типа «Маршал Петен был настоящим патриотом», «Советская пресса – самая свободная в мире», «Католическая церковь выступает против гонений» почти всегда делаются с намерением ввести в заблуждение. Другими словами, используемыми в разнообразных значениях и в большинстве случаев не совсем честно, являются следующие: класс, тоталитарный, наука, прогрессивный, реакционный, буржуазный, равенство».

Это очень важное замечание, от понимания проблемности которого мы уходим и по сегодняшний день. Это связано еще и с тем, что эти слова избраны как самые главные при порождении как резко позитивных текстов, так и резко негативных. Поэтому политикам в этом случае не особенно важна конкретность, их интересует эффективность этих слов.

Уже как писатель Оруэлл предлагает шесть правил правильного письма:

– никогда не пользуйтесь метафорами, сравнениями или другими фигурами речи;

– никогда не используйте длинное слово, если туда может подойти короткое;

– если можно удалить слово, обязательно его удалите;

– никогда не пользуйтесь пассивной конструкцией, если можно употребить активную;

– никогда не употребляйте иностранную фразу, научное слово, жаргон, если вы пишете на обычном языке;

– откажитесь от этих правил, если получается нечто варварское.

Оруэлл весьма конкретен в своем подходе к языку. Отсюда следует, что у него не зря стоит отдельным приложением к книге его мнение о новоязе, за этим всем стоят его серьезные рассуждения. Писателя критикуют за этот подход, считая его устаревшим и идущим еще из эпохи Возрождения, что факты надо излагать людям простым языком, что в этом вся проблема. Вот эта критика в развернутом виде [13]: «Ошибка, идущая от понятий времен Возрождения, исходит из того, что поскольку люди рациональны, нужно говорить только прямые факты, чтобы они сами приходили к правде. Однако мы знаем, что факты интерпретируются, исходя из фреймов. Каждый факт и каждое слово понимаются с точки зрения фрейма. Вы можете утверждать, что «корпорации создают рабочие места», а можете сказать, что «корпорации – это непрозрачные частные тирании». Два разных фрейма, и они не заняты фактическим обманом. Скорее, перед нами проблема активации разных моделей мира».

Практически это же есть и в критике известного когнитивного лингвиста Дж. Лакоффа [14]. Он считает, что у Оруэлла было неадекватное представление о языке. И перечисляет эти неадекватности: «Значение является условием правды. Слова имеют унитарные значения. Если людям сказать правду, они сделают правильные выводы». Он отмечает, что когда мы слышим слова, происходит активация как моделей мира, так и нарративов с их эмоциями.

Лакофф идет даже дальше, подчеркивая невозможность борьбы с теми фреймами, которые были введены в мозг путем многократного повторения. В качестве такого варианта он анализирует войну с террором, поскольку сам давно пытается доказать неадекватность этого травматического для сознания понятия (см., например, [15]).

В рассматриваемой статье Лакофф пишет: «Каждый раз, когда слова повторяются, все фреймы, метафоры и картины мира активируются снова и усиливаются, поскольку повторная активация усиливает нервные связи. Отрицание при этом не помогает. «Я против войны с террором» просто активирует метафору войны с террором и усиливает то, против чего вы выступаете. Принимая язык проблемы, вы лишь ухудшаете свою позицию».