Пропаганда 2.0

– окружающая физическая и символическая среда, включая войны, часто отражает медиакультуру;

– критерии и модели достоверности, компетентности, авторитетности порождаются медиа, страхи являются частью этого процесса.

Элтейд подчеркивает во второй своей книге, которая рассматривает борьбу с терроризмом: «Упакованный патриотизм дешев, реальный патриотизм – бесценен. Иракская война дала нам больше первого» [7]. То есть перед ними стоит та же проблема, которая есть и на постсоветском пространстве, когда советский патриотизм был признан официальным, но очень слабо ему на смену приходит нечто более естественное.

В статье на тему страхов Элтейд возвращается к теме форматов [8]: «Коммуникации и “медиаформаты” позволяют нам узнавать разные фреймы, которые дают общее определение того, что находится перед нами. Исследования медиаформ и форматов дополняются анализами изучения медиасодержания, предоставляющего им концептуальные основы практики медиаакторов».

В заключение Элтейд анализирует то, как события упаковываются и подаются аудитории, которая может интерпретировать происходящее. К примеру, он говорит, что наркотики могут рассматриваться с точки зрения криминальной, а могут с точки зрения общественного здоровья. И такая «упаковка» их приведет к совершенно разным результатам обсуждения.

Он говорит о фреймах: «Фреймы являются фокусом, параметром или границей для обсуждения конкретного события. Фреймы фокусируются на том, что будет обсуждаться, как оно будет обсуждаться, а кроме того, как оно не будет обсуждаться. Удобно рассматривать «фреймы» как очень широкий тематический акцент или определение сообщения, как границы вокруг картинки, которая отделяет ее от стены и других возможностей».

Он, как и многие другие, например, Рансьер и Павловский, подчеркивает, что культивирование страха в обществе ведет к усилению государственного контроля и наблюдения за всеми [9]. Все эти тенденции в западном обществе многократно усилились после 11 сентября.

Государство как бы само и создает проблему с помощью массовой культуры и медиа, чтобы затем стать главным избавителем от нее, главным защитником населения. Это особенно явно видно на постсоветском пространстве, где государство ушло из своих традиционных сфер (медицина, образование, наука), но одновременно, чтобы не закралось подозрение, что оно вообще не нужно, государство занялось защитой от индуцируемых им, хоть и косвенно, страхов.

Элтейд акцентирует следующий набор характеристик для фрейма, привлекающего внимание к проблеме [8]:

– нечто существует как нежелательное;

– это влияет на многих людей;

– аспекты или части этого легко идентифицируются;

– его можно изменить или «починить»;

– есть механизмы или процедуры для исправления ситуации;

– агент изменений или процесс известен (как правило, это правительство).

В своем интервью Элтейд в качестве очень важной упоминает книгу 1984 года Карла Крауча (см. о нем [10]) о конструировании цивилизаций. То есть на него повлияла теория создания крупных социосистем.

О модели Элтейда говорят, что ее часто забывают в медиаисследованиях [11]. Хотя так категорично утверждать все же нельзя. Например, медиалогику ищут на базе социальных медиа [12]. Отслеживая работу этой модели упрощения реальности к форматам медиа, Д. Дондурей, например, приходит к следующим выводам по поводу российского телевидения [13]: «Модель упрощения смыслов ради увеличения аудитории действует в российских медиа столь тотально, долго и безотказно, что постепенно российский человек просто привык к этому. Практически он теперь уже не реагирует на экстремальность сюжетов. Неосознанно растворяется в этом ловко скроенном, в соответствии с его собственными архетипами, усеченном и травмированном мире. Телевидение тут научилось усиливать и закреплять все то, чего человек и так боится. Оно не помогает ему освободиться от глубинных страхов, а с беспощадным хладнокровием консервирует их. Задает совсем не вдохновляющие версии происходящего».

Причем имеет место как бы «перевод» всего в страхи. Скажем, преступность может подаваться как необходимость быть осторожным, но она превратилась в страх [9]. И теперь занимает прочное место в новостях: политики говорят о том, что надо защитить детей.

Направление Элтейда сближают с медиатизацией В. Шульца [14]. Кстати, и сам этот термин «медиатизация» для обозначения данного направления предложил именно Шульц.

Шульц в статье 1984 г. также выделяет следующие возможные варианты использования медиа в процессах социальных изменений: расширение, замена, замена и приспособление. Замена, например, происходит, когда медиа заменяет социальную деятельность и социальные институты, тем самым меняя их суть.

У Шульца много последователей. Есть группы в разных европейских странах, разрабатывающие различные аспекты медиатизации (см., например, работы Хеппа или Хьяварда [16–17]). Элтейд же после этого занялся и киберпространством [18].