Пролог

Растерявшаяся и онемевшая третий раз в жизни — первый был, когда родилась,

второй — вот недавно, когда дракониху увидала, дама смогла только промямлить,

мучительно вспомнив то, чему учили в монастыре, что нет сладостнее рассказов, что

повествует на смертных полях Великая Семерка:

- А как же шепот Великой Семерки, который я бы слушала после смерти? Мне что,

его не услышать?

- Нет, да и нужен он тебе, нашепчут бреда всякого, не возьмут они тебя к себе,

шептать свои сказки. Порочна ты для них больно, они отреклись от тебя. Им нечего

тебе дать, скука там для таких похотливых сучек, как ты. А вот Хрон — тот дааа, у

того весело, тебе в самый раз будет. Мужиков у тебя будет всяких – не меряно,

компания как раз по тебе, в хронилищах не держат всяких благолепных безгрешных

почитателей Семерки, богатства и славы опять же—вдоволь. Хрон тебе такого

нашепчет... А теперь, извини, подруга, все, наговорились. Пора нам.

Потеряв голову от прихлынувшего животного страха, Вита побежала со всех ног от

проклятого озера, но цепкий коготь легко прервал ее путь, подцепив за лохмотья,

которые недавно были роскошным платьем. Другой коготь легко отделил маленькие

изящные ушки дамы, хлынула теплая кровь, багрово-черная в медленно тускневшем

свете. Уши упали на золотящийся песок, тихонько звякнув серьгами в наступившей

тишине.

Вот и пришло время казни – Вита почувствовала, что когти, сжав совсем

легонько, поднесли ее вновь к озеру, омыли в закипающих водах подпочвенного

70

Е.П.Булучевская Книга 1. Мир Меняющие.

озера и поставили на берег. Последним, что почувствовала дама Вита фон Маар,

урожденная повитуха, был запах ее холеной белоснежной горящей кожи, паленых

волос, услышала свой собственный крик, захлебывавшийся и клокочущий в груди,

ощутила, как больно съеживаются ногти на пальцах, превращаясь в угольки...

Мгновенно высыхающие слезы на тлеющих от невыносимого жара щеках,

чувствовала, как начали обезвоживаться, а потом гореть ее кости... Вита была в

полном сознании до тех пор, пока не сгорело все тело. Осталась только голова, с

опаленными волосами, бешено вращавшая глазами в окровавленных глазницах, в

которой пульсировал, наливаясь алым светом, мозг – она и валялась на куче камней.

Сознание услужливо прокручивало только те моменты, когда она занималась сексом,

получая наслаждение, напоминая всех ее любовников и любовниц, которых ее

безудержное желание заставляло раз за разом, день за днем служить и удовлетворять

ее изощренную похоть. Все гениталии, увиденные за жизнь, слились в один

страшный, без малейшего намека на принадлежность к какому-либо полу, половой

орган, который сейчас и накроет ее жизнь — всю без остатка. Мозг накалился и

взорвался, от страшного жара испарившись сразу, опалив чудовищным жаром

золотые самородки, лежавшие рядом и сплавив их в один. Только маленькая кучка

белесого пепла осталась на взбудораженном песке, неподалеку от груды гниющей

рыбы. Дракониха уже давно сидела, со скучающим видом разглядывая свои

изогнутые когти и любуясь переливами света на них. Как вдруг Тайамант взревела:

- За что меня, отец? - вспыхнула таким же пламенем, отсветы которого только что

сияли на ее когтях, и в миг, когда ее плоть горела, в ответ ей раздался отдаленный

ехидный хохот и бестелесный голос прогремел:

- Поднадоела ты мне, дочка, кровь поменять хочется. Ты и постарела уже, а эта вон –

кровь с молоком, или молоко с кровью – мне так больше нравится. А тебе пора,

хронилища ждут тебя…

Раздался удар грома, и все стихло. Посвежело, налетел небольшой вихрь, неизвестно

откуда в пещере взявшийся, смешал пепел дракона и казненной и затих. А на месте

прошедшей казни возникло яйцо — самостоятельно перекатилось поближе к воде,

остановилось среди кучки изумрудов и затихло до поры до времени.

Снаружи едва только сели солнца, отполыхали яростно закаты, прошел один

71

Е.П.Булучевская Книга 1. Мир Меняющие.

день. А в Пещере Ветров уже давно истлели и развеялись кости убитых, сталактиты

и сталагмиты нарастали и разрушались, изменяя и без того причудливое убранство.

Неосторожные посетители, осмелившиеся спуститься к озеру, привлеченные

слухами о несметных сокровищах, оставляли свои кости среди останков других,

таких же охотников, пытаясь выйти. Подпочвенное озеро пересохло, а потом вновь

наполнилось из невидимого глазу источника. Все ценности, беспризорно

валявшиеся теперь, переродились. Золотой песок спрессовался в небольшие

самородки, драгоценные камни слились в каменюки невиданных размеров, унести

под силу которые стало только лишь дюжим мужикам. Все текло тут, все

изменялось. Будто бы уже и наступил конец света в отдельно взятой пещере, и

наступило утро новой жизни. Пришло время, словно застучали молоточки внутри

яйца, которое так и покоилось среди единой глыбы изумрудов, как в гигантском