Прокол

Вдруг что-то произошло. Никто не стронулся с места, не шевельнулся, не нарушил тишину какой-либо посторонний звук, но я всем телом ощутил невидимое глазу, пугающее меня движение. Сердце мое упало, внутри меня словно зажегся, засиял и засветился молочно-белый кристалл. Я испытывал ни с чем не сравнимое ощущение поразительной четкости и ясности сознания и не чувствовал ничего, кроме неизвестно откуда пришедшего ко мне дыхания смерти. Страшное отчаяние овладело мной в этот миг. Словно стеной, прозрачной, но непреодолимой, отделило меня от остального мира, и не видел я возможности спастись от надвинувшейся на меня мучительной безысходности, от жестокого осознания неминуемости и неотвратимости смерти и никак не мог я избавиться от ощупывающей, испытывающей меня, копающейся во мне силы.

В это время доктор Роберт все-таки повернулся ко мне, и в следующее мгновение я ощутил болезненный укол в позвоночник и вскоре, кажется, потерял сознание — точно этого не знаю и не могу сказать до сих пор.

Когда я снова пришел в себя, то увидел, что в комнате все осталось по-прежнему. Так же дымилась чаша на треножнике, синело небо за окном, сидел с безразличным видом доктор Роберт, стоял, ухмыляясь, профессор Дёрти. Я чувствовал себя вполне нормально и более или менее спокойно, но с облегчением покинул резиденцию Роберта, когда Дёрти сказал мне, что нам пора идти.

Мы вернулись в мой кабинет, уселись в кресла, но что-то мне мешало, и вдруг я понял, что. Я сорвался с места и побежал в ванную.

Страшная догадка подтвердилась. Из зеркала на меня смотрела слепыми, прикрытыми плотно сомкнутыми веками, глазами страшная и уродливая голова гиппопотама, точно такая же, которая венчала тела несчастных кукол, попавшихся нам на лестнице по пути к доктору Роберту. Я машинально ощупывал свое лицо — нет, теперь уже не лицо, а морду, или если хотите, «морду лица» и, главное, — глаза, которые у меня, как и у изуродованных пробными экспериментами кукол, оказались закрытыми. Однако я все видел, как и раньше.

Несколько секунд я изучал свой новых облик и, наконец, нечеловеческий рев, испугавший меня самого, исторгся, извергнулся, казалось, из самых глубин моей души. Я бросился в кабинет, намереваясь растерзать профессора Дёрти, но вбежав туда, наткнулся, словно на стену, на его дьявольский, сатанинский смех. Я не мог тронуть его и пальцем, это было выше моих сил, и я понял, что более не способен управлять собой, что меня водит какая-то неодолимая сила, чья-то злая воля, чья-то всемогущая рука.

Сам не знаю, как оказался я снова в кресле, и Дёрти поведал мне следующее.

— Чаплински, — сказал он, — я сообщаю вам, что теперь вы — монстр. Вы подключены к внешнему сердцу, которое я создал на исходе своей жизни. Но подключены не непосредственно, не напрямую, а через Кэса Чея. С внешним сердцем Кэс будет существовать сколь угодно долго — фактически, вечно, и вечно будете мучиться вы, Казимир.

Каждый день придется вам смотреть сюжет, что вы видели позавчера, где крокодил и гиппопотам убивают антилопу. А после этого вы станете гоняться за настоящей антилопой, пока не зарежете ее, как монстр, как хищник, — не ножом, не кинжалом, а своими собственными зубами. И только когда вы умертвите антилопу, приступ закончится. Но на следующий день все повторится сначала. И каждый раз вы будете близки к безумию, но никогда не сойдете с ума, и это удвоит ваши мучения.

А бессмертный Кэс Чей, в которого доктор Роберт перелил часть моего менталитета, станет еще активнее нести людям зло и напасти. И, как и вы, он измучается от своего бессмертия, и от этого его злоба и ненависть к людям будут возрастать и возрастать. И своими мучениями вы с Кэсом Чеем заплатите за людские грехи, страдая сами и принося страдание людям, а люди, страдая, заплатят за ваши грехи своими мучениями.

Словно неистребимый Сатана будет путешествовать Кэс Чей по Космосу, а, имея возможность беспрепятственно проникать по тоннелю в соседнюю нам расширяющуюся Вселенную, станет впоследствии наводить ужас и на тамошних, еще неизвестных нам, обитателей. Как знать, быть может, проникнет он и в другие, неведомые нам Миры, чтобы и там напоминать Разуму о существовании зла.

А остановить это сможет лишь тот землянин, и не просто землянин, а человек, который спустится с неба к вам в узилище, который не испугается вашего приступа, который, не отворачиваясь, увидит ваши мучения и перетерпит свои и который потом разыщет яйцо в необъятной Вселенной и, разбив его, принесет смерть Кэсу Чею, а с вас сбросит проклятье и освободит…

Я проклинаю вас, Казимир Чаплински, малодушного и трусливого мозгляка.

Я проклинаю Кэса Чея, властолюбивого пошляка, фарисея и выскочку.

Я проклинаю людей, начавших уродовать мою душу с самого моего рождения.

Я проклинаю своих соучеников, которые на перемене тайком обламывали кончики остро отточенных мной карандашей.

Я проклинаю своих учителей, которые пичкали меня своими наставлениями, подавляли меня.

Я проклинаю тупых чиновников с их глупостью, подлостью и недомыслием, угробивших мою молодость.