Проклятый рейс

– Дядя Боря, да не нервничайте вы так, все в поряд... – он не договорил, увидев внезапно побелевшее лицо машиниста.

– Витек, сядь в кресло, – сдавленным голосом приказал Иваныч напарнику.

Но тот еще не понял, что случилось, и команду не выполнил. Он в ужасе смотрел на переезд: там, где пару секунд назад было пусто, сейчас...

Лицо его побелело, губы задрожали, он вцепился руками в край панели управления.

– Там, там... Иваныч, тормоз-и-и-и! – из груди помощника вырвался крик и сорвался на фальцет. – Тормоз-и-и-и-и!!!

На рельсах стоял автобус. Самый обыкновенный дачный пазик. Красный. С желтыми шторками на окнах. Просто стоял, как казалось издалека, никуда не двигаясь.

Все это мгновенно выхватили глаза помощника, но сознание еще не совсем включилось. Паренек растерялся, этого он не мог даже предположить.

– Автобус, – кричал он и не мог остановиться, – там автобус!

– Заткнись, – сквозь зубы произнес Иваныч побелевшими губами, – сядь на место и держись крепче.

Спокойный голос машиниста совершенно не сочетался с его видом: тело наклонено вперед, глаза неподвижно устремлены в одну точку, руки замерли на рычаге тормоза. Раздался оглушительный визг колес: поезд стал резко тормозить.

– Боже, спаси и сохрани! Не успеем, не успеем, – шептал Иваныч.

Дорога.

Автобус окончательно еще не остановился, как Сашка уже принял новое решение.

– Проскочу! Поезд еще далеко, – он опять резко придавил педаль газа, и машина ринулась на переезд.

От резких толчков стали просыпаться дремавшие люди.

– Что такое, что случилось?

– Мы уже приехали?

– Где мы? – Ася спросонья хлопала глазами и, сообразив, где находится, сурово потрясла кулаком в сторону кабины:

– Что паразит делает! Ну, я с ним разберусь, вот только до города доедем. Непременно сообщу в ГИБДД, пусть у него права отберут. Такую жалобу настрочу, что век помнить будет.

Автобус уже объезжал первый шлагбаум и колесами был на рельсах. Лена ответить ей не успела. Бросила случайный взгляд на железнодорожное полотно – и мгла ужаса начала застилать ее сознание: там, отчаянно тормозя и высекая искры из-под колес, на пазик надвигалась махина тепловоза.

Подавляя в себе рвущийся наружу крик, она стала хватать раскрытым ртом воздух и смогла только прошептать:

– Поезд… Поезд!

В ту же секунду салон автобуса взвился в одном сумасшедшем крике десятков дрожащих губ:

– Господи! Поезд… Там поезд!!!

***

Водителю было не до пассажиров.

Сашка на мгновение раньше увидел товарняк и теперь изо всех сил газовал, пытаясь проскочить переезд. Оставалось только выдернуть задние колеса…

И тут на корпус автобуса обрушился сокрушительный удар.

От сильнейшего толчка Савельева сорвало с кресла, к которому он забыл в спешке пристегнуться, и бросило вбок, к двери. Та внезапно распахнулась, и тело водителя, как из пушки ядро, вылетело наружу. Последнее, что отпечаталось в его затуманенном сознании, – высоко над его головой белое, перекошенное от ужаса лицо машиниста.

Поезд

Вцепившись в ручку тормоза напряженными пальцами, Иваныч пытался остановить поезд: была бы его воля, ногами уперся в землю, зубами вцепился в шпалы, чтобы предотвратить неумолимо надвигающуюся трагедию. Но автобус приближался. Как в кино, кадр за кадром, видел машинист безрадостную картину: расширившиеся от страха глаза водителя, перепуганные, растерянные лица людей за окнами автобуса – и боковым зрением – распахнутый в безумном крике рот помощника.

В ту же секунду поезд многотонной массой ударил по не успевшему проскочить переезд автобусу.

– Все! Конец! – молнией сверкнула мысль.

Иваныч видел, как стоящего на ногах Виктора бросило головой вперед. Его тело упало на панель управления, где растекалась лужица от недопитого кофе, и голова глухо стукнулась о переднее стекло. Раздался треск…

Машинист видел так же, что из кабины автобуса вылетел шофер и упал где-то в стороне.

Смятый автобус опрокинулся на бок, и не до конца остановившийся состав несколько метров толкал перед собой красную груду искореженного металла. Отчаяние просто душило Иваныча. За долгую службу ни разу он не попадал в аварию. Он не заметил, как по морщинистым щекам покатились слезы, а пальцы, сжимавшие рычаг тормоза, свело судорогой.

Поезд наконец остановился. После грохота, визга и скрипа в кабине локомотива наступила тишина. Стали возвращаться на миг утраченные чувства. Иваныч облизал пересохшие губы и ощутил солоноватый привкус. С трудом разжал одну руку и прикоснулся ладонью к лицу. Посмотрел: кровь. «Откуда она здесь?» – равнодушно подумал он и попытался вспомнить, когда и обо что ударился. Но в памяти был провал.

– Люди! Надо помочь людям! – мелькнула мысль.

Медленно машинист попытался разжать пальцы другой руки и тут увидел шевеление на панели управления: Виктор пытался встать.

– Витек, ты жив! Слава богу! – голос отказывался повиноваться, звуки с трудом вылетали из сведенного отчаянием горла. – Сообщи на станцию о том, что произошло. Пусть высылают машины скорой помощи и полицию.

– Ага, – прохрипел тот в ответ, но Иваныча в кабине уже не было.