Проклятый, одинокий, дракон

— Но почему? — возмутилась Айна, когда в небольшом садике мессир Хьюго усадил прихрамывающую девушку в тени деревьев на скамейку.

— Его Сиятельство подозревается в государственной измене, — присев рядом, тяжело вздохнул посол. — Только этого вам сейчас и не хватает. Чтобы вас уличили в связи подобного рода. И именно сейчас, когда войска Астарии стоят на границе, а разведка перехватила переписку герцога с его тётушкой, подтверждающую, что планы у его родственницы были на него грандиозные.

— Почему же его не арестовали?

— К счастью для милорда Лотера, в каждом из этих писем он высказал однозначное «нет» на все предложения королевы Астарии и даже на её угрозы. Ни лишение его источников финансирования, ни отлучение от семьи, ни предание анафеме его имени на родине матери не изменило решения герцога. По моим сведениям, Лотер де Одилон решил уйти в монастырь.

— В монастырь? — ужаснулась Айна. — Нет, нет, ему нельзя в монастырь.

Она даже подскочила со скамейки, высматривая светлую голову Лотера среди подстриженных кустов, но взгляд её наткнулся на взгляд королевы. Жуткий взгляд, немигающий, как у кобры, готовой к броску.

Генриетта тоже кого-то высматривала в саду. Но, увидев Айну, и смерив её злым взглядом, резко развернулась и отправилась к выходу со всей своей свитой. И в этот раз это были не суетливые фрейлины, а крепко сложенные наёмники. Их обезображенные наколками голые черепа и злые лица, как и новая форма со штанами-фонариками, сидящая на них нелепо, как попоны на цирковых лошадях, безошибочно выдавали их род деятельности. Одно слово — головорезы.

— Вы словно прокажённого увидели, — заинтересованно посмотрел мессир Хьюго на плюхнувшуюся обратно на скамейку Айну.

— Скорее, прокажённую. И я лучше собственноручно сожгу все наши виноградники, чем позволю, чтобы эта ведьма ими распоряжалась.

— Вот насчёт ведьмы вы точно подметили, миледи, — усмехнулся посол. — Как раз сейчас Тьер… вы ведь позволите мне называть Его Сиятельство в вашем присутствии просто Тьером?

— Конечно, Ваше Превосходительство, — улыбнулась Айна. — Так что там Тьер?

— О, не замечал за ним раньше излишней театральности, но вы воистину подвигаете его на подвиги.

Айне было очень приятно это слышать, но она ждала ответа.

— Вы же помните то кольцо, названное «Кровь дракона», что преподнёс вам в качестве подарка мой брат?

— Как я могла забыть!

— Очень интересной оказалась у этого украшения судьба. А по отношению к его владельцу — очень несправедливой.

— Отца Тьера убили? — стиснула рукой край скамьи девушка.

— Да, на поле боя, на территории Гиацинтарии, но это был наёмный убийца.

— И наняла его Генриетта?

— Вы очень хорошо осведомлены или слишком догадливы, миледи? — восхищённо качнул головой посол.

— Я просто неумеренно любознательна, мессир Хьюго. Не всегда это идёт мне на пользу.

— А я в силу своего возраста считаю это просто неоспоримым преимуществом юности. Но вернусь к своему рассказу, — пригладил бороду посол. — Гиацинтарский наёмник принёс кольцо в знак исполненной работы, но ещё не столь искушённая в подобных делах, как сейчас, перепуганная Гериетта, побоялась его даже брать в руки. Наёмный убийца же, наоборот, оказался не промах. И решил его сохранить. Да не просто бросить в тайник, а, будучи неграмотным, записать подробности проделанной работы с помощью писца. И приложить ту бумагу к кольцу.

— Неужели бумага сохранилась? — удивилась Айна.

— Нет, — поднял палец мессир Хьюго. — И наёмника, опомнившись, конечно, убили. И кольцо то пропало до поры до времени. Но оказался живуч писец. К преклонным годам он спился, но память не утратил. И стал всякому, кто угостит его выпивкой, рассказывать, что короля Фриталии убили. Дошла эта история и до Гугго. И после усилий, приложенных им для восстановления мирных отношений между нашими странами, он приложил усилия и для поиска истины.

— И это после стольких лет вражды между нашими странами, — восхищенно хмыкнула Айна.

— Даже худой мир лучше доброй ссоры, — улыбнулся посол. — Но я всегда говорю, что добрый мир куда как богаче. И мне, кажется, ваш отец тоже придерживался таких взглядов.

Айна не успела ответить. Секретарь громко пригласил всех в зал. И, вцепившись в локоть посла, девушка с замиранием сердца последовала к месту, где решалась судьба не только её наследства.

Зал был полон. В отличие от принца, постеснявшегося хотя бы ложные обвинения выдвигать на публике, Генриетта жаждала славы. И пусть лица людей, особенно на балконах, были хмуры и настороженны, без пяти минут правительницу Фриталии это не смущало.

«Если не вызовет народной любви, то хоть для устрашения использует», — покачала головой Айна.

Но то, что королева собиралась изначально собиралась использовать исключительно себе на благо неожиданно обернулось против Генриетты.

Сначала зал восторженно приветствовал вошедшую Айну.

— Леди Айна! Мы за вас, миледи де Риз!

Девушка смутилась, не зная, как реагировать на эти возгласы толпы.