Проклятый граф

Татьяна, уже в ужасе прикидывающая, успеет ли он сбегать до деревни и обратно пока Ричард не задохнулся, подалась вперед и, поддев ногой какой-то камешек, запутавшийся в траве, поспешно схватила его. Лесной булыжник, по счастью, не познавший на себе прикосновения морской воды, был немного заострен с одного края, и девушка, обрадованная этим открытием, метнулась к оборотню, принимаясь изо всех сил тереть острым краем веревку. Перерезать шпагат, такой тонкий, но такой прочный и такой тугой, она, конечно, не надеялась, но если была возможность хотя бы истончить веревку до такой степени, что порвать ее не составило бы труда, грех было ею не воспользоваться.

– Не… – прохрипел оборотень, видимо, пытаясь сказать, что попытки девушки тщетны и, всей душою не желая умирать, да еще и столь глупым образом, предпринял не менее безуспешную попытку просунуть пальцы под петлю, чтобы хоть как-то уменьшить ее давление.

И внезапно отлетел на несколько сантиметров назад, падая на колени.

Эрик, сам удержавшийся на ногах лишь благодаря какому-то невероятному чуду, отступил на шаг, выпуская шпагат, немного ослабший, но еще не исчезнувший, из рук. Кожа на ладонях была содрана до крови – молодой человек изо всех сил пытался помочь другу.

Веревка, будто только того и ждавшая, внезапно натянулась вновь. Ричард, стоящий на коленях, едва слышно заскулил, чувствуя, как его тянет вперед, уже готовясь все-таки встретить погибель, но… Шпагат, выпущенный из чьих-то сильных рук, вылетел из гущи леса, как стрела и, щелкнув оборотня по плечу, упал рядом с ним.

Ричард, сам чуть не свалившийся лицом в траву и удержавшийся только потому, что успел упереться рукой в землю, надсадно кашляя и жадно ловя ртом воздух, принялся торопливо выпутываться из петли. Татьяна, увидев, что пальцы мужчины дрожат, поторопилась прийти ему на помощь, опустившись на колени рядом.

Эрик же, выпрямившись и расправив плечи, заслоняя друзей собой, напряженно всматривался в густую чащу.

Девушка, только что отбросившая с омерзением веревку, стянутую с оборотня и теперь касающаяся его плеча, чуть выпрямила спину, сама с волнением вглядываясь в заросли неподалеку.

– Мо… может, они ушли?.. – голос ее прозвучал робко, неуверенно и в некотором роде даже безнадежно. Если нападение было совершено теми, о ком думали все трое, на столь легкий исход рассчитывать смысла не было.

Ричард, все еще кашляя, отрицательно замотал головой, судорожными движениями растирая горло.

– Только начало… – с трудом, все еще не то хрипя, не то сипя, выдавил из себя он и, прижав ладонь к красной полосе на шее – следу от удавки – напряженно втянул носом воздух.

Татьяна, и сама прекрасно понимающая это, немного сильнее стиснула его плечо. Ей внезапно вспомнилась последняя встреча с Альбертом, его слова, обращенные к Ричарду… Что же он сказал тогда? «Я отпускаю тебя» или «Ты мне больше не нужен»? Разница разительна и, если тогда звучал все-таки последние слова, магу вполне могло прийти в голову избавиться от существа, в котором он более не нуждался.

Громкий, заливистый хохот, знакомый до боли, до дрожи, веселый и звонкий, накрыл собою лес и, особенно, – небольшое пространство возле большого корявого дерева, где были вынуждены остановиться путешественники.

– Ты смотри, да вы и в самом деле испортили нашего песика! – голос, не менее знакомый, чем смех, веселым звоном разнесся над подобием тропинки, – Он совсем отвык от поводка, придется его снова приучать!

Послышались уверенные шаги, шорох травы под чьими-то ногами. Путешественники замерли, настораживаясь и даже Ричард, снова упершись рукой в землю, сделал неловкую попытку встать на пока еще немного дрожащие ноги.

Мелькнула среди зеленых ветвей темно-русая шевелюра, раздался треск ветки, сломанной вновь пришедшим потому, что она мешала его эффектному появлению, и пред очи ожидающих его двух людей и одного оборотня уверенно вышел Луи Филипп де Нормонд.

На губах его, как это было, в общем-то, привычно, цвела широкая улыбка; руки были непринужденно засунуты в карманы – молодой человек явно предпринимал попытку выглядеть столь же невинно, как и вчера, хотя для полноты образа ему определенно не доставало шляпы.

– Так и знал – пребывание в замке расхолаживает, – Людовик весело тряхнул головой, от чего прядь темно-русых волос сначала упала ему на нос, а затем сдвинулась ближе к виску, – А плохих собачек вроде бы принято отстреливать… – зеленые глаза его сверкнули дьявольским пламенем, в улыбке появилось что-то хищное.

Ричард снова попытался встать на ноги и на сей раз даже сумел это сделать. Правда, стоял он, опираясь о плечо девушки, которой, безусловно, не слишком легко давалась роль подпорки, но все-таки производил впечатление довольно устойчивое.

Эрик, молча выслушавший все колкости младшего брата, чуть-чуть приподнял подбородок. Что-то подсказывало ему, что сегодня намерения Луи разительно отличаются от его же намерений вчера, сердце смутно чуяло какой-то подвох в пребывании юноши здесь, и ждать сюрприза граф был не намерен.