Проклятый граф

– Погоди, – оборотень, явно не до конца улавливающий взаимосвязь между предполагаемой погибелью и браслетом на руке девушки, не выдержал, – Камешки, трещинки… Он же помог нам! Почему же ты думаешь, что не пожалеет в дальнейшем?

– Он помог ей, – уточнил Винсент и, попытавшись изменить положение на стуле, негромко охнул, – А мы – это чисто так… сопутствующие элементы, – он слегка поморщился и, коснувшись рукой одной из ран, прошипел себе под нос, – Где этот Чарли…

Татьяна, отчасти желая отвлечь внимание общественности от украшающего ее запястье браслета, а отчасти и в самом деле изумившись, даже чуть приоткрыла рот.

– Чарли?.. – медленно повторила она и, обведя всех присутствующих внимательным взглядом, настороженно осведомилась, – И где же должен быть Чарли? Неужели…

– Должен был встречать с цветами у входа, но, очевидно, передумал, – бодро и жизнерадостно возвестил Роман и, в свой черед демонстративно удивившись, провокационно прищурился, – А с чего такой интерес к персоне бедного нервного доктора?

– То есть, ты хочешь мне сказать… – Татьяна, не реагируя на вопрос виконта, предпочла задать свой, – Что оставить бедного, нервного, шугающегося здесь от каждой тени доктора одного в замке, наедине с жутковатым мажордомом – это нормально, да? А Винсента уговорить воздержаться от скитания по лесам – это никак нельзя было сделать?

Хранитель памяти открыл, было, рот, чтобы возмущенно сообщить, что скитания по лесам были им предприняты исключительно на пользу и в интересах недовольной этим девушки, однако же Роман, у которого на сей счет имелось исключительно свое мнение, не преминул опередить его.

– Он боялся приведений, – с самым невинным видом сообщил юноша, и Винсент, захлебнувшись собственным возмущением, ненадолго лишился дара речи.

Татьяна, фыркнув, скрестила руки на груди.

– А мне казалось, он с ними находил общий язык. Да и вообще, в свое время он так успешно прикидывался одним из них…

– Не начинай, – сморщился мужчина и, тяжело вздохнув, поспешил вернуть всех к прежней, куда как более интересующей его теме, даже немного повышая голос, – Где Чарли, в конце концов?!

– Он же не обещал встречать нас в холле, – Эрик, слегка пожав плечами, сделал шаг к девушке, пытаясь приобнять ту за талию. Татьяна, еле слышно вздохнув, аккуратно выскользнула из объятий молодого человека. Граф де Нормонд помрачнел.

– Да, он наверняка трясется от ужаса в гостиной, – Роман, сделав вид, что не заметил тактильной размолвки между хозяином замка и его избранницей, повернулся в сторону балюстрад и, демонстративно повышая голос, позвал, – Мистер Чарли, ваш раненый кот уже прибыл и готов к штопке! Будьте так любезны…

Ненавязчивое тихое покашливание неожиданно прервало юношу, заставляя его удивленно умолкнуть, что для прочих присутствующих явилось фактом не менее удивительным, вынуждая их также обратить внимание в сторону гостиной. Один только Винсент, попытавшийся повернуться на стоящем спиной к упомянутому помещению стуле, потерпел неудачу ввиду недовольных столь неуважительным поведением ран и, обреченно вздохнув, предпочел воспринимать все на слух.

– Прошу прощения, месье, – знакомый, как будто бы простуженный голос моментально дал мужчине понять, кто же именно является предметом столь пристального внимания его друзей, – Ваш гость немного заплутал.

Татьяна медленно втянула носом воздух и, не говоря ни слова, ненадолго опустила взгляд. Чарли, взъерошенный даже больше прежнего, бледный почти до серого цвета, в сбитом, странно приподнятом на шее халате, моментально наталкивал на мысль, что заблудшего гостя добрый мажордом приволок сюда за шиворот. И нельзя сказать, чтобы такое осознание очень уж обрадовало девушку, напротив, поведение Анхеля начинало казаться ей странноватым, нетипичным и неподходящим для дворецкого благородной дворянской семьи. Да и даже само слово, которым он характеризовал блуждания Чарльза, как-то совсем не вписывалось в каноны предписанного этикой поведения придворных. Хотя, конечно, кто-нибудь вроде Романа наверняка мог бы сказать, что она просто придирается.

Между тем, покуда Татьяна подмечала странности в поведении дворецкого и размышляла над ними, «заплутавший» и приведенный пред светлы очи обитателей замка молодой доктор, сделав несколько нетвердых шагов на совершенно негнущихся от страха ногах и отойдя от Анхеля, едва ли не бегом бросился к, пусть и не самым нормальным на его взгляд, но зато куда как менее жутким существам и, остановившись перед Винсентом, как бы случайно при этом встав так, чтобы между ним и альбиносом оказался Роман, обеспокоенно воззрился на хранителя памяти.