Проклятый граф

– Потому и существует такое множество неудачных браков, – он ненадолго умолк, затем вздохнул и с видом трагического героя поднял взгляд к потолку, – Ах, современные реалии… Жаль, нельзя соединить технический прогресс с нравами средних веков. Это был бы идеальный мир… Ты перебила меня, Татьяна, – он вновь опустил взор на дочь, далее обращаясь уже непосредственно к ней, а не к потолку, – А я всего лишь хотел добавить, что оказался прав и дремавшие в тебе способности в замке начали разворачиваться и открываться все сильнее. Необычайная острота твоего слуха, твоего зрения… помнишь, Роман шутил, что ты кажешься ему подозрительной из-за этого? Да даже то, что кулон оказался на твоей шее, а кошка призвала тебя и передала тебе браслет! Этого не случилось бы, не почувствуй она в тебе что-то… – мужчина замолчал на полуслове и, подумав мгновение, неожиданно улыбнулся, склоняя голову чуть набок и при этом приподнимая подбородок, взирая на дочь свысока, – Но довольно об этом. Настал мой черед задавать вопросы, и я не думаю, что они потребуют столь же многословных ответов. Итак, Татьяна… – маг чуть сузил глаза; взгляд его стал пристальнее, – Скажи мне… Ты – носитель?

Девушка, стоящая довольно близко к родителю, отшатнулась от него, будто обжегшись и, сделав несколько шагов назад, замерла, в растерянности взирая на него. Мысли ее путались. С одной стороны, по законам совести она, давшая согласие искренне ответить на вопрос мага, должна была это сделать, тем более, что он как будто был с нею честен; с другой предоставлять информацию такого рода этому человеку было опасно. Татьяна сделала еще один шаг назад и, машинально дотронувшись левой рукой до браслета и слегка сжав его (что она, к слову, делала без малейших опасений, в отличие от Винсента, не пожелавшего коснуться безделушки, или даже того же Альберта), ненадолго замялась, выискивая наиболее обтекаемую и, одновременно, правдивую форму для ответа. Наконец, таковая нашлась.

– Винсент сказал, что да, – буркнула девушка и, старательно глуша голос совести, укоризненно уведомлявший ее, что так она в некотором роде подставляет под удар хранителя памяти, отступила еще немного.

Альберт расплылся в широкой улыбке и, вопреки дочери, шагнул вперед. Один его шаг покрыл собою два Татьяниных, расстояние моментально сократилось, и девушка ощутила себя до крайности неуютно.

– Когда же он сказал это? – ласково, почти нежно осведомился маг, не сводя взгляда с мрачнеющего все больше лица собеседницы. Та раздраженно передернула плечами.

– Когда мы были в прошлом.

Ответ прозвучал на редкость резко и недружелюбно, однако, мага это по какой-то причине привело в абсолютный восторг.

– Куда вы и попали благодаря браслету и кулону… – проговорил он и, неожиданно шагнув еще ближе к дочери, схватил ее за талию, приподнимая над полом и кружа, – Ох, Татьяна! Какое же счастье дарят мне твои слова! – он сделал, кружась, несколько шагов по комнате и, не успела девушка даже пискнуть, поставил ее на небольшое возвышение рядом с роялем. Татьяна, такой реакции от родителя решительно не ожидавшая, чуть пошатнулась от неожиданности и с нескрываемым изумлением воззрилась на него.

Лицо мага сияло.

– Значит, Гийон просчитался, – широко улыбаясь, говорил он, беседуя словно бы с самим собой, – Он не хотел давать мне браслет, старый дурак боялся, что я использую его силу не по назначению… Глупец! Он должен был стать моим, он был предназначен мне, и вот, вот! – он перевел совершенно счастливый взгляд с какой-то точки в небытии на дочь, – И вот ты, мое дитя, плоть от плоти моей, кровь от крови моей, мое продолжение, носишь его на своей руке! Теперь его сила и сила кулона, сила носителя здесь, у меня, в моих руках! Наконец-то… О, как правы те, кто говорит, что побеждает умеющий ждать!

Татьяна, слушая это, все сильнее и сильнее вжималась спиной в рояль, возле которого была поставлена. Время для полушутливых возмущений, для проявления раздражения миновало. Ситуация накалялась с каждым мигом, девушка ощущала этот накал едва ли не кожей, а вместе с ним приходил и поднимающийся откуда-то из глубины страх. Чем дольше говорил отец, тем сильнее девушка жалела о своем ответе. Ну откуда, откуда в ней взялась эта внезапно поднявшая в самый неподходящий момент голову совесть? Почему она сказала правду, почему не солгала, что не дало ей это сделать?

– Ну… я рада, что ты порадовался, – девушка несколько нервно улыбнулась и аккуратно сделала маленький шажок в бок, сдвигаясь вдоль рояля в сторону выхода, – Ну, а коль уж я тебя обрадовала, я, пожалуй, пойду, ага?

Альберт, только, было, начавший снова прохаживаться из стороны в сторону, резко остановился, медленно поворачиваясь к дочери. В глазах его на миг мелькнуло удивление, губы растянула неприятная, почти злая улыбка и маг неожиданно расхохотался, словно услышав нечто крайне забавное. На сей раз в смехе его не было и намека на бархат, прежде всегда сквозивший в нем, и производил этот хохот впечатление, пожалуй, едва ли не худшее, чем улыбка.