Проклятый горн

— Прости, что я так бесцеремонно к тебе ворвалась, и за разгром тоже прости, но у меня выбора не было, — сказала девушка. — Павла срочно вызвали на совет…

— Сейчас? Ночью? — удивился я.

Она кивнула:

— Да. И я не знаю, когда он вернется. И как только Павел ушел, появился Калеб. Стал доказывать, что я все еще принадлежу ему.

— Принадлежишь ему? — повторил я. — Он совсем потерял ощущение реальности?! Ты ученица, а не его собственность. К тому же бывшая ученица.

— Калеб никогда не мог принять слово «нет». Всерьез считает, что я валяю дурака, а сама сплю и вижу, как залезть к нему в кровать. Он предполагает, что это обычное поведение для женщины.

— Жаль, что он просто не видит, в чьей кровати в итоге ты очутилась, — вновь пробормотал Проповедник и тихо, совершенно глупо хихикнул себе под нос.

По счастью, услышал его только я.

— И он тебя ударил.

— А я распорола ему ладонь до кости, прежде чем он успел опомниться.

Я посмотрел на девушку, которая раньше мне казалась так похожей на Гертруду:

— Ты можешь оставаться здесь до тех пор, пока совет не примет решение или не вернется Павел. Запри дверь изнутри.

— А ты?

— Расположусь в комнатах Шуко. Они рядом. Проповедник останется с тобой и, если что, успеет тебя разбудить. Ты голодная?

— Нет.

— Тогда нам обоим пора спать.

Я так и не понял, что меня разбудило. Прямой солнечный луч, упавший на глаза, или решительный стук в дверь. Впрочем, он почти сразу же прекратился, раздались негромкие голоса. Затем появился Проповедник:

— Там этот золянец. Ворон. Ищет тебя.

Я открыл дверь, впуская стража.

Тот, все такой же высоченный и заросший бородой, как и в нашу последнюю встречу, вошел в комнату, бросив заинтересованный взгляд на большой портрет Рози, висевший на стене.

— Решил сменить обстановку, ван Нормайенн?

Я промычал что-то невнятное и начал одеваться.

— Гляжу, с утра ты не слишком-то дружелюбен, — усмехнулся тот в бороду. — Я по делу. Тебя хочет видеть совет.

— С каких пор они сделали из тебя гонца?

— Рассказывал им о бунте в Клагенфурте. Ну меня и… скажем так, попросили передать сообщение, что тебя хотят выслушать.

— Когда?

— Прямо сейчас.

Было бы странно, если бы магистры не пригласили меня заглянуть на огонек.

— Хорошо. Через пять минут. Надеюсь, они не стали просить тебя выступить моим провожатым?

Он рассмеялся:

— Мне еще надо найти девчонку Павла.

— Тильду?

— Да. Совет ждет и ее присутствия.

— Я отведу ее. Не волнуйся.

Ворон весело сощурился:

— Знаешь, где она?

— Да.

— Тем лучше для меня. Передай ей приглашение. Сделаешь?

— Не вопрос.

— Ну тогда я вернусь к Агнессе.

— Давно вы в Арденау?

— С неделю, — прикинув, ответил страж. — Привезли дочь колдуна, устроили. Она довольно нелюдима. Часто плачет по ночам. Боюсь, нам придется задержаться здесь на какое-то время, пока малютка не привыкнет к новым лицам. А ты? Скоро в дорогу?

— Надеюсь, что как можно быстрее.

Ворон пожал мне руку и пошел прочь по коридору, взметнув на прощанье полами своего плаща витавшую в воздухе пыль.

— Магистры могут задавать неприятные вопросы? — поинтересовался старый пеликан.

— Это из разряда — убивают ли наемники мирное население или ходят ли черти на воскресную мессу. Магистры созданы для того, чтобы задавать неприятные вопросы, когда ты их не ждешь.

— И ты спокоен?

— Мне нечего скрывать.

— Подобное утверждение относится к тому, что ты нашел в монастыре Дорч-Ган-Тойн?

— Заткнись, прежде чем тебя кто-нибудь услышит, — попросил я его, и он прикусил язык. — Скажи Тильде, чтобы она открыла дверь.

Старый пеликан прошел сквозь стену, и почти тут же щелкнул замок.

— Тебя ждут в совете.

Лицо девушки побледнело.

— Они приняли решение?

— Не знаю. Скорее всего, хотят выслушать твое мнение или версию событий.

— Если только Стёнен не настроил их против меня.

— Там Павел. — Я постарался успокоить ее.

Но она лишь повела плечами:

— Черт! Чувствую себя точно на выпускных экзаменах. Если они отдадут меня обратно Калебу, я сбегу куда-нибудь в Хагжит. Уж лучше жить среди неверных, чем рядом с этим недоноском.

— Не гони лошадей. Идем?

Она несколько раз глубоко вздохнула и подняла на меня ярко-голубые, очень встревоженные глаза.

— Идем.

В огромном колонном зале, полутемном и древнем, пронизанном сильным холодным сквознякам, точно старый рыцарский замок, на часах стояли гвардейцы в полном боевом доспехе. Начищенные до блеска ярко-желтые каски с плюмажами из черных перьев, тяжелые кирасы поверх плотных стеганых серых курток, черные рейтузы, высокие сапоги. Гизармы, палаши и пистолеты.

Восьмерка воинов почетного караула сторожила маленькую, неприметную дверь в стене. Старую и обшарпанную, более подходящую какой-нибудь кладовке, чем самому главному помещению в Братстве.

Кроме солдат здесь находился еще один человек. Ниже меня ростом, с густой гривой черных вьющихся волос. Тонкое красивое лицо, живые карие глаза, насупленные брови и перевязанная правая рука.