Проклятый горн

– Мы ведь условились с сеньором Венутто, что только поговорим с законником, вы помните? А если мы будем вести лишь разговоры, то нам нужно, чтобы на вопросы были получены ответы. Руджеролло вполне может знать господина ван Нормайенна по описанию. Тот – личность в Братстве известная, и, если законник поймет, что перед ним страж, никакой беседы не получится. И тогда нам придется действовать иначе, нарушив слово, данное сеньору Венутто. Мы ведь не хотим расстраивать вашего начальника, правда?

Эспозито выругался, с силой загнал шпагу обратно в ножны.

– Чертова магия! Я на такое не подписывался!

Сейчас они оба казались очень испуганными.

– Вы можете остаться в городе. Мы сами доберемся до Прато-Эмилия, – предложил я им.

– Овечьему дерьму можешь такое предлагать. У нас приказ. – Джанкарло всем своим видом показывал, что он останется здесь, если только его убить.

– Ну, тогда не будем оттягивать встречу, которую мы так долго ждали. – Я взял лежащий на кровати палаш и первым направился к выходу.

Прато-Эмилия оказался небольшим городком, коих во множестве раскидано по Дискульте. Город полностью занимал высокий холм, начинаясь у его основания с крепостной стены и серпантином единственной улицы, забирающейся наверх между домов. Те оказались выложены из известняка, с коричневой черепицей и ярко-голубыми дверьми и ставнями. Титулярная церковь Санта-Мария-ди-Монсератто стояла на самой вершине, стиснутая со всех сторон зданиями, и ее купол с алыми полосами было видно издалека.

Мы ехали по тракту, заросшему с двух по обочинам кипарисами, когда несколько раз слабо ударил колокол. Звук пришел не со стороны города, а откуда-то с севера, из-за низких лесистых утесов, тянущихся до самого моря.

– Еще одно поселение? – прислушалась Гера.

– Нет. Монастырь кармелиток. – Эспозито больше не косился на нас и перестал ждать, что на моей голове вот-вот вырастут рога. – Сестрица Джанкарло приняла там постриг.

– Заткнись! – встрял тот. – Какого хрена ты мелешь языком, Эспозито? Кой черт им это надо знать?

– Расслабься, друг, – миролюбиво попросил товарищ. – Ничего страшного…

– Что ведьма теперь знает о моей сестре?! Ты совсем ума лишился? Она же монашка, лучшее лакомство для ведьмы!

– Между прочим, я все слышу, – сухо произнесла Гертруда. – Для вашего успокоения, сеньор Джанкарло, спешу сообщить, что не интересуюсь ни монашками, ни женщинами вообще.

– Про вас, ведьм, совсем иное говорят.

– Также, исключительно по своей душевной доброте, предупреждаю вас, что, если еще раз назовете меня ведьмой, я вырву вам гортань и скормлю чертям. – Ее улыбка была любезной, а взгляд холодным.

Впалые щеки Джанкарло стали бледными, он отвернулся, беззвучно произнеся проклятие.

– Чужаки привлекут к себе внимание? – спросил я, когда до городских ворот было ярдов восемьсот. – Местечко небольшое, все на виду.

– Нет. В церковь приезжает довольно много людей. И в трех тавернах, что здесь имеются, всегда постояльцы. – Эспозито надвинул шляпу с узкими полями пониже на лоб, из-за солнца, светившего теперь прямо в глаза.

– Где лавка Руджеролло?

– На первом витке, второй переулок налево.

– Название у нее есть?

– Я покажу.

– Нет. Пойду один.

– Так мы не договаривались! – резко возразил Джанкарло.

– Я не узнаю то, что мне надо, если меня будет сопровождать пара опекунов с замашками агентов тайной службы короля. Вы блаженного не обманете, не говоря уже о законнике. Останетесь с сеньорой фон Рюдигер. К тому же это может занять не час и не два. Возможно, Руджеролло понадобится время, чтобы проверить меня. Какой из трех постоялых дворов не самый дорогой, но и не клоповник?

– «Яростный бык».

– Тогда нам стоит разделиться прямо сейчас.

Джанкарло вновь попытался раздражать, но натолкнулся на взгляд Гертруды и лишь скрежетнул зубами. Мы отъехали с ней в сторону на пару слов, понимая, что эта парочка наблюдает за нами.

– Не хочу оставлять тебя с ними.

– Я знаю, что они опасные люди. Не беспокойся.

– Если их страх возобладает над разумом, сеньоры могут всадить тебе кинжал промеж лопаток. Гляди в оба.

– Делай свое дело, Синеглазый. И тоже будь осторожен. А о себе я позабочусь. Когда придет время, их рядом с нами не будет. Обещаю.

На этом мы и расстались. Они придержали коней, давая мне первым въехать в город. На воротах стоял лишь один толстый стражник без кирасы. Он, прислонясь к стене, проводил меня безучастным взглядом, ничуть не интересуясь, кто я и откуда.

Я пустил лошадь шагом, так как подъем вверх был крутым, а мостовая – разбитой. Затем, сняв комнату в зачуханной дыре с претензией на постоялый двор, отправился по нужному адресу.

Возле лавки я увидел Пугало, которое, прилипну к грязному стеклу, пыталось высмотреть, что происходит внутри. Меня оно конечно же узнало, несмотря на маскарад, и гулко постучало в дверь, прежде чем я даже успел к ней подойти. По счастью, в округе никого не было, и никто не мог задаться вопросом, отчего внезапно раздался грохот.

– Сваливай! – резко сказал я ему. – Мне не надо, чтобы тебя увидел законник. Будь в Билеско, как и Проповедник.