Проклятый дом

— Насчет последних дней я вряд ли смогу вам рассказать что-то еще. Припомнила один случай, но это уже довольно давно было, года два назад, если не более того. К нам откуда-то из Сибири приезжал коллега Николая Романовича, тоже медик. Вот не припомню его фамилию. То ли Кучаев, то ли Бучаев. В общем, как-то так. Звали его Арнольдом, отчества я и не слышала. Коля был очень рад увидеть своего однокашника по мединституту. Очень уж близкими друзьями они не были, но товарищеские отношения поддерживали. Он у нас часа два или три был, приезжал-то в Москву всего на день, что-то хотел пробить для клиники, где работал заместителем главного врача. Прямо от нас Арнольд отправился на вокзал. Самолеты он не переносил, боялся, поэтому ездил только на поездах. Николай Романович поехал его проводить, а когда вернулся, чем-то был очень расстроен. Он после этого дня три ходил сам не свой. Потом, правда, как бы успокоился, но все равно стал каким-то совсем другим. О том своем институтском однокашнике он больше даже не вспоминал. Я его как-то перед Новым годом спросила, мол, что-то ты о своем приятеле совсем забыл. С праздником поздравил бы его. Он на меня глянул как на врага народа, ушел в свой кабинет и до самого вечера оттуда не показывался. — Тамара сокрушенно вздохнула, чуть помолчала и добавила: — Я ведь вам уже говорила, что мы с Николаем Романовичем уже давненько просто обитаем на общей жилплощади. У каждого из нас своя жизнь. Может быть, в этом есть доля и моей вины. Но мне в любом случае чисто по-человечески хотелось бы, чтобы его нашли живым и здоровым. Это реально?

— Разумеется. Этот случай я не назвал бы безнадежным. — Гуров старался говорить спокойно и деловито, не допуская и тени сомнения или наигранного оптимизма. — Мне не раз случалось распутывать и куда более непростые ситуации. Знаете, у меня есть такое внутреннее ощущение, что он жив. Своей интуиции я доверяю. Он жив! А это, согласитесь, самое главное. У меня к вам еще вот какой вопрос. У вас какие-то еще квартиры имеются, загородные дачи, что-то наподобие? Меня интересуют места, где Николай Романович мог бы поселиться, никого не ставя об этом в известность. Вдруг ему захотелось просто побыть в одиночестве? Мало ли что?

Его собеседница пожала плечами и сказала, что других квартир, кроме этой, у них нет. А вот загородная дача имеется. Она находится в поселке Ромашки.

Вчерашним днем, ближе к вечеру, Тамара Аркадьевна туда ездила. Она хотела посмотреть, не на даче ли скрывается Николай Романович, который по каким-то причинам и в самом деле надумал побыть в одиночестве? Однако, к ее огорчению, никаких следов пребывания супруга она там не обнаружила. Расспросы соседей по дачному поселку тоже ничего не дали. Профессора Береженникова никто не видел с того самого раза, когда они туда приезжали вместе.

Простившись с Тамарой Береженниковой, Лев Иванович вышел из дома и первым делом набрал номер информационного отдела главка. Он поручил Жаворонкову разыскать заместителя главного врача, работающего в каком-то большом сибирском городе, которого зовут Арнольдом, фамилия — то ли Кучаев, то ли Бучаев.

Сразу же после этого Гуров позвонил ученому-минералогу Роману Игерову. Однако его телефон отчего-то, как уведомил сыщика робот, находился вне зоны действия сети.

А вот Юрий Шорох, однокашник профессора по медицинскому вузу, которому Гуров позвонил следом, оказался на связи. Он обрадовался звонку Льва Ивановича и предложил ему встретиться.

— Вы знаете, я смогу много чего вам рассказать! — пообещал сыщику Юрий. — Я столько людей обзвонил! Еще бы! Такого человека, как Береженников, найти надо обязательно. Приезжайте, жду вас!

Шорох и в самом деле проделал немалую работу по сбору информации о возможном местопребывании своего институтского друга. Он уговорил Гурова выпить с ним чаю, достал из стола стопку листов, скрепленных степлером и исписанных от руки типичным медицинским почерком.

Он пролистывал свое «досье», отхлебывал чай и комментировал то, что было изложено на бумаге: