Проклятый бог (СИ)

Манс умирал. Умирал мучительно и быстро. Пес разорвал его живот и не оставил ни единого шанса на спасение. Рана была безобразной: кровь пропитала всю землю вокруг, а внутренние органы грозили выпасть наружу, если бы дрожавшая Лантея не держала их руками. Изо рта юноши безостановочно сочилась кровь, а его светлые глаза были полны боли и слез. Сложно было даже представить, какие ужасные страдания он испытывал в тот момент. На щеках сестры смешались ее собственные слезы и капли чужой крови, но ее это не волновало — девушка не сводила взгляд с брата, чьи черты лица резко заострились, а глаза ввалились и слабо блестели из-под полуприкрытых век. Ашарх сидел рядом на коленях и чувствовал, как его сердце разрывалось от отчаяния. Его друг в невообразимых мучениях умирал на его руках, и никто не мог бы это изменить. Манс неожиданно с большим трудом приподнял руку и слабо дотронулся до сестры. Он, едва шевеля окровавленными губами, почти неслышно шептал лишь одно слово:

— Добей…

Девушка заскулила совсем как ксоло, которого она убила минуту назад. Она замотала головой, не желая принимать последнюю просьбу брата. Слезы туманили ее взор, но Манс все шептал:

— Добей… Добей…

Его лицо внезапно исказила гримаса боли. Пальцы, которыми он едва касался сестры, с неожиданной силой впились ногтями в ее кожу. Из его глотки вырвался хриплый стон. Ашарх склонился над другом, поддерживая его голову, чтобы хетай-ра не захлебнулся кровью. Леденивший душу алый цвет был повсюду, и, казалось, что в тот миг не было на свете ничего более ужасного и отвратительного, чем вид этой багряной крови, вырывавшейся наружу.

— Прошу…

Жалобная мольба Манса, выплюнутая с кровью. И Лантея, практически не осознавая, что она делает, подняла с земли нож из зеленого стекла с навершием в виде головы орла. Подарок ее брата, который теперь должен был обратиться против него. Она трясущимися руками поставила клинок четко между третьим и четвертым ребром. И одним сильным ударом, не давая себе времени передумать, пронзила нежное и чистое сердце любимого брата.

Его глаза распахнулись шире, и Манс резко выдохнул воздух из легких вместе с кровавыми пузырями, которые так и застыли на его губах. И в лесной тишине повисло и медленно растворилось последнее слово, которое юноша с усилием вытолкнул из себя:

— Море…

Профессор мягко и осторожно закрыл веки своему умершему другу. Его бледное и исхудавшее за последнее время лицо казалось теперь восковой маской. У Ашарха не было сил кричать или биться в истерике, он лишь тихо отполз к ближайшему дереву и сел, облокотившись спиной на жесткую кору. В его душе словно оборвалась какая-то ниточка, без которой там стало удивительно пусто и холодно. И он сидел, потерянный, чувствуя, как непроизвольно из глаз капают соленые слезы, а сердце бьется в неровном ритме, словно не понимая, как теперь жить по-прежнему.

Лантея всхлипывала, неверяще ощупывая холодные руки своего умершего брата. Он лежал перед ней, такой печальный и совершенно безжизненный, хотя еще полчаса назад бежал рядом с сестрой по лесу, надеясь, что им удастся спастись от погони и начать новую яркую жизнь. Неужели он не заслужил быть счастливым? Неужели этот чистый юноша должен был умереть именно такой страшной смертью посреди дремучего леса в чужой ненавистной стране?

Она не стала доставать из груди Манса стеклянный нож. Теперь, после всего, девушка не смогла бы забрать его и каждый день смотреть на подарок брата, которым сама же его и убила. Она вытащила из своего кармана молитвенные песочные часы и крепко сжала стекло выпачканными в крови пальцами, смотря, как медленно пересыпается песок, отмеренный для молитвы.

— Ты отняла у меня всех. Тетю, маму, отца… Ты позволила разрушить мой дом, а после обернула против меня родную сестру. — Девушка не сводила взгляд с тонкой струйки песка и сосредоточенно шептала на родном языке укоризненные слова. — Эван’Лин, ты забрала всех моих товарищей по одному. Но тебе и этого было мало?.. Ты лишила меня единственного брата!

Лантея захлебнулась в сиплом крике и крепко зажмурилась, сглатывая застрявший в горле ком.

— Неужели это твоя хваленая божественная справедливость, Многоликая богиня?.. Если это так… То я отказываюсь ей подчиняться… Ты слышишь меня, беспощадная Матерь?! Я не смирюсь с твоей волей! Ты не сможешь больше никого у меня забрать!

Лишь выкрикнув последние роковые слова, девушка яростно разломила хрупкие стеклянные часы пополам, и из тонкого перешейка в подставленную ладонь высыпался мелкий желтый песок. Едва ли его было много, он лишь небольшой горсткой уместился в руке Лантеи, но она знала, как его применить правильно. Хетай-ра бережно сжала свое сокровище и поднялась на ноги.

— Последний раз я воспользуюсь твоим даром, богиня. И, клянусь, с этого дня никогда больше не буду я тебя чтить, Эван’Лин. Никогда.