Проклятый

Джонатан и Кэтрин обеспокоенно переглянулись, когда подошли ближе к одному из маленьких заборов.

В следующую секунду у Кэтрин сердце остановилось от страха – она еле сдержала крик, который напугал бы ничего не понимающую Мэри.

– Вот дает, – только и сказал Бас, скрестив руки на груди. – Брэд, иди сюда. Уходи оттуда немедленно!

– Почему вы не стреляете? – взревел Джонатан, глядя на гвардейца, покрывшегося испариной. – Как вы это допустили?!

– Ваше Величество, если выстрелим хоть в одного, боюсь, другие… Нападут на Его Высочество… – не глядя по ту сторону забора, бормотал он.

– Тише, – очень спокойно произнес Брэндан, ступая босыми ногами по траве, взращенной в вольере. Впереди него были небольшие камни, сложенные в скалу. Своеобразная иллюзия жизни для таких животных, как львы. Брэндан пришел сюда, чтобы просто посмотреть на них… Хоть одним глазком.

Но, когда он увидел одного, лежащего на одном из камней скал, то не выдержал его взгляда, полного скорби.

Лев был один, все остальные – львицы, так же лениво валяющиеся рядом с ним. Одна из львиц ходила по камню взад—вперед, видимо, сходя с ума от того самого «ультразвука».

Брэндан шел к ним вперед, стараясь угомонить бешено стучащее сердце. В первый раз в жизни он испытывал такой адреналин, и, несмотря на то, что это было жутко, он чувствовал себя королем мира.

Лев заметил, что чужак ступил на его территорию, и встал, ужасая Брэндана своим видом. Глаза хищника тут же загорелись, а оскал и утробный рык не сулили ничего хорошего. Кажется, он услышал, как за спиной тихо заплакала мама.

Львицы тоже встрепенулись, окружив разозленного льва. Животное, определенно, смотрело на Брэндана как на обед: не моргая и с вызовом.

Мальчик, тем временем, ступал к нему ближе, слегка вытянув руку вперед. Его веки тоже не закрывались – он почему—то чувствовал, что любое, даже малейшее резкое движение заставит зверя прогрызть его глотку.

А он просто хотел… Брэндан не знал, чего хотел. Ему всегда нравились эти животные, и сейчас он искренне жалел о том, что они вынуждены жить в неволе.