Проклятие Шалиона

– А какими были в действительности их отношения?

Она пожала плечами.

– Они стали любовниками еще до моего рождения. Кто я была такая, чтобы судить их? Ди Льютес любил Иаса, я любила Иаса. Иас любил нас обоих. Он так старался принять на себя бремя всех своих погибших братьев и отца – Фонсы. Он сводил себя в могилу этими стараниями и хлопотами, но жизнь все равно шла наперекосяк – все было не так, раз за разом.

Она заколебалась, и Кэсерил испугался на мгновение, что неосторожным словом или движением разрушил их близость. Но, похоже, она просто успокаивала… не свои мысли, а свое сердце, так как продолжила рассказ еще более тихим голосом:

– Я не помню точно, кому первому пришла в голову эта мысль. Мы разговаривали как-то вечером вскоре после рождения Тейдеса. У меня еще сохранялось зрение. Мы знали, что оба наших ребенка отмечены тенью и бедняга Орико тоже. «Спасите моих детей, – плакал Иас, уронив голову на стол, – спасите моих детей». Тогда ди Льютес сказал: «Я сделаю это из любви к тебе, я попытаюсь, отважусь на жертвоприношение».

Кэсерил прошептал:

– Но, пятеро богов, как?..

– Мы обсудили сотни способов, как можно убить человека и вернуть его к жизни, чтобы снова убить. Наконец мы решили остановиться на утоплении. Такой способ казался наименее калечащим, к тому же было много случаев, когда утопленников возвращали к жизни. Ди Льютес даже ездил узнавать об этом поподробнее.

У Кэсерила перехватило дыхание. «Утопление, о боги!» И самым хладнокровным образом… его руки тоже задрожали. Иста продолжала:

– Мы взяли с врача слово держать все в тайне и спустились в подземелье Зангра. Ди Льютес позволил себя раздеть, связать по рукам и ногам и подвесить вниз головой над огромной бочкой. Мы опустили его в воду… и вытащили обратно, когда он уже перестал двигаться.

– И он умер? – тихо спросил Кэсерил. – Тогда обвинение в измене было…

– Конечно, умер, но не в последний раз. Мы оживили его, довольно быстро и просто.

– Ох.

– Это получилось! – она сцепила пальцы. – Я чувствовала – в проклятии появилось что-то вроде трещины. Но ди Льютес… у него не выдержали нервы. Он не захотел тонуть еще раз. Он кричал, что я пытаюсь убить его из ревности. Тогда мы с Иасом… совершили ошибку.

Кэсерил уже понял, что произошло. Даже закрыв глаза, он не мог избавиться от вставшей перед ними картины. Он заставил себя открыть их и вновь посмотрел на Исту.

– Мы схватили его и совершили вторую попытку насильно. Он вопил и рыдал… Иас засомневался, а я закричала: «Мы должны! Подумай о детях!» И на этот раз, когда мы вынули его из бочки, он был мертв, и никакие наши молитвы и слезы не смогли его оживить. Иас был потрясен. Я была в ужасе. Мое внутреннее зрение погасло. Боги отвернулись от нас…

– Значит, обвинение в измене было ложным. Совершенно ложным.

– Да. Этой ложью мы скрыли наш грех и объяснили, откуда взялся труп, – она вздохнула. – Но его семье позволили унаследовать его состояние – ничего не конфисковали.

– Да, пострадала только его репутация. Его честь. Честь, которая, как оказалось, была незапятнанной. Ни почестей, ни славы – остался только позор.

– Поначалу мы были потрясены, а потом уже поздно было что-то менять. Думаю, это больше всего угнетало Иаса еще долгое время спустя. Он не хотел даже искать другого добровольца. А жертвоприношение должно быть добровольным, насильное умерщвление ничего не даст – только осознанная жертва. Иас замкнулся в себе и умер от горя и чувства вины, – ее руки натянули кружево, чуть не порвав платок, – оставил меня с двумя маленькими детьми, без помощи и защиты от этой… черной… тени.

Она содрогнулась, задышала часто и глубоко, но не разрыдалась и не впала в истерику, как испугался было Кэсерил, уже напрягшийся и готовый позвать обеих ожидавших в другой комнате фрейлин.

Потом дыхание ее выровнялось; Кэсерил расслабился.

– А вы, – спросила она наконец, – боги коснулись вас?

– Да.

– Сочувствую.

Горькая усмешка исказила его губы.

– О да, – он потер затылок. Его очередь исповедоваться. Он мог бы утаить правду. Но не от Исты. Бремя за бремя, рана за рану. Откровенность за откровенность.

– Что вы знаете о короткой помолвке Исель с покойным лордом Дондо ди Джироналом?

– Было два гонца – один за другим, так что мы даже не успели отпраздновать.

– Отпраздновать? Помолвку сорокалетнего с шестнадцатилетней?

Ее подбородок вздернулся, совсем как у Исель, – у Кэсерила даже перехватило дыхание.

– Между мной и Иасом была еще большая разница в возрасте.

Ах да. В таком случае у Исты несколько другой взгляд на вещи.

– Дондо – не Иас, миледи. Это был продажный, развратный негодяй, растратчик… и я больше чем уверен, что это он убил ди Санда, возможно, даже собственноручно. Они с братом Мартоу пытались подмять под себя весь Шалион – используя Орико, Тейдеса и Исель. Иста коснулась рукой своего горла.

– Я встречала Мартоу при дворе. Он хотел стать следующим лордом ди Льютесом. Ди Льютес – ярчайшая, благороднейшая звезда, когда-либо блиставшая при дворе Шалиона. Мартоу вряд ли достоин был бы чистить ему сапоги. С Дондо я никогда не встречалась.